– Вчера я забрал ее из больницы. Главврач сказал, что ничего серьезного. Просто шок, гематомы. Внутренних повреждений нет, – Брусницкий хмыкнул, – ругается она, как извозчик. Надо же, говорит, связал и избил, как последнюю уличную девку. Она все еще думает, что это был клиент. Очень темпераментная особа.

– Почему он не убил ее, хотел бы я знать, – пробормотал Волохов.

– Павел, – Ольга взяла его за руку и отвела в сторону, – вы увидитесь с тем э-э-э… человеком, который выручил нас в заброшенной деревне?

– Не уверен, – вздохнул Волохов, – боюсь, у него большие неприятности.

– Если все же увидитесь, передайте мою благодарность. Я чувствую, что эта встреча изменила мою жизнь.

Она кивнула всем, прощаясь. Гусь пожал руки Брусницкому и Волохову и поспешил к машине. Волохов подошел поближе и заглянул в салон. Светка полулежала на сиденье. Глаза ее были закрыты, на губах блуждала расслабленная улыбка. Ольга села рядом с ней, вытерла платком нитку слюны, протянувшуюся с ее губ, и помахала из окна рукой. Гусь плавно тронул машину.

Брусницкий с Волоховым смотрели вслед джипу, пока тот не скрылся за поворотом.

– Ты сейчас куда? – спросил Брусницкий.

– Домой. Домой, Сережа.

– Хочешь – отвезу.

– Не надо. Доберусь потихоньку. Теперь спешить некуда. До весны, во всяком случае.

– А что весной?

– А весной она родит ребенка. Знать бы от кого…

Гусь сунул было в рот сигарету, но встретился взглядом в зеркальце заднего вида с Ольгой и вздохнув выбросил сигарету в окно.

Благодарно кивнув, Ольга положила голову Светы себе на плечо, баюкая ее, как маленькую.

– Все хорошо, девочка, все хорошо. Мы его никому не отдадим…