Слова эти заставили ее вспомнить Билла-мальчишку, с бледным, усталым и полубезумным лицом, Билла, говорящего, что Дерри и есть Оно. «Вы меня понимаете? В любом месте, куда мы пойдем… когда Оно доберется до нас, они этого не увидят, они этого не услышат, не узнают. Вы понимаете, как все складывается? Все, что нам остается, так это попытаться закончить начатое».

Стоя в номере Эдди, глядя на труп Генри, Беверли подумала: «Они оба говорят, что мы вновь стали призраками, что все началось, чтобы повториться. Все. Ребенком я могла это принять, потому что дети почти что призраки. Но…»

— Вы уверены? — в отчаянии спросила она. — Билл, ты уверен?

Он уже сидел на кровати рядом с Эдди, мягко ощупывая его руку.

— А-а-а т-ты не-ет? После в-в-всего того, ч-что с-случилось се-егодня?

Да. Все, что случилось. Жуткое завершение их ленча. Красивая пожилая женщина, которая превратилась в ведьму у нее на глазах,

(мой отьец выносил меня, не моя муттер)

истории, рассказанные в библиотеке, и то, что им сопутствовало. Все это вместе взятое. И все же… ее разум отчаянными криками требовал поставить на этом точку, добавить здравомыслия, потому что, если она этого не сделает, они наверняка закончат эту ночь походом в Пустошь, где найдут одну известную им насосную станцию и…

— Не знаю, — ответила она. — Просто… не знаю. Даже после всего того, что случилось, Билл, мне представляется, что мы можем позвонить полиции. Возможно.

— По-озвони о-остальным, — повторил он. — По-осмотрим, ч-что они с-скажут.

— Хорошо.

Сначала она позвонила Ричи, потом Бену. Оба согласились прийти немедленно. Ни один не спросил, что произошло. Она нашла в справочнике домашний номер Майка и набрала его. Ответа не дождалась. После десятка звонков положила трубку.

— По-опробуй би-иблиотеку, — предложил Билл. Он снял два коротких карниза для штор с меньшего из двух окон в номере Эдди и привязывал их к руке поясом от банного халата и шнурком от пижамы.

Прежде чем она нашла номер, в дверь постучали. Бен и Ричи пришли одновременно. Бен — в джинсах и рубашке навыпуск, Ричи — в модных серых хлопчатобумажных брюках и пижамной куртке. Его глаза настороженно оглядывали комнату из-под очков.

— Господи, Эдди, что с твоей…

— Боже! — воскликнул Бен, увидев на полу Генри.

— Ти-ихо! — резко бросил Билл. — И закройте д-дверь!

Ричи закрыл, впился взглядом в труп.

— Генри?

Бен шагнул к трупу и остановился, словно боялся, что тот его укусит. Беспомощно посмотрел на Билла.

— Ра-а-асскажи. — Билл повернулся к Эдди. — Г-гребаное за-а-аикание то-олько у-усиливается, — Эдди коротко рассказал о случившемся, пока Беверли искала номер публичной библиотеки Дерри и набирала его. Она предположила, что Майк решил переночевать там, возможно, на диване в своем кабинете. И того, что произошло, она никак не ожидала. Трубку сняли на втором гудке, и незнакомый голос сказал: «Алло».

— Алло, — ответила она, вскинула руку, призывая остальных к тишине. — Мистера Хэнлона, пожалуйста.

— Кто это? — спросил голос.

Беверли облизнула губы. Билл пристально смотрел на нее. Бен и Ричи оглянулись. И тут у нее в душе шевельнулась настоящая тревога.

— Кто вы? — ответила она вопросом. — Вы не мистер Хэнлон.

— Я Эндрю Рейдмахер, начальник полиции Дерри, — ответил голос. — Мистер Хэнлон сейчас в Городской больнице. Совсем недавно на него совершили нападение, и он тяжело ранен. А теперь, пожалуйста, скажите, кто вы? Мне нужно ваше имя.

Но последнее Беверли едва слышала. Шок волнами прокатывался по ней, голова пошла кругом. Мышцы живота, паха и ног расслабились, она перестала их чувствовать и подумала: «Теперь понятно, что происходит, когда люди от испуга дуют в штаны. Само собой. Ты теряешь контроль над этими мышцами…»

— Как тяжело он ранен? — услышала она свой голос, вдруг сделавшийся таким тонким, и тут же Билл оказался рядом с ней, его рука легла ей на плечо, и Бен подошел, и Ричи, и она ощутила безмерную благодарность. Вытянула свободную руку, и Билл сжал ее. Ричи положил свою поверх руки Билла, Бен — поверх руки Ричи. Подошел Эдди, и его здоровая рука легла сверху.

— Я хочу знать ваше имя, — властным голосом повторил Рейдмахер, и в то самое мгновение обосравшийся маленький трусишка, выращенный ее отцом и пестуемый мужем, почти что ответил: «Я — Беверли Марш и сейчас нахожусь в „Дерри таун-хаусе“. Пожалуйста, пришлите мистера Нелла. У нас мертвый мужчина, который наполовину мальчик, и мы все очень испуганы».

Но она произнесла другие слова:

— Я… боюсь, я не могу вам его назвать. Пока не могу.

— Что вам об этом известно?

— Ничего, — ответила потрясенная Беверли. — С чего вы подумали, что мне что-то известно? Господи Иисусе!

— У вас привычка такая, звонить в библиотеку в половине четвертого ночи? — фыркнул Рейдмахер. — Довольно трепа, милая девушка. Это нападение, и, судя по тому, как выглядит мистер Хэнлон, к восходу солнца оно может стать убийством. Я снова вас спрашиваю: кто вы и что об этом знаете?

Закрыв глаза, изо всех сил сжимая руку Билла, Бев задала очередные вопросы:

— Он может умереть? Вы это говорите не только для того, чтобы напугать меня? Он действительно может умереть? Пожалуйста, скажите мне.

— Он очень тяжело ранен. И если это не пугало вас раньше, то должно напугать теперь. А теперь я хочу знать, кто вы и почему…

Словно со стороны она наблюдала, как ее правая рука рассекает воздух, возвращая трубку на рычаг. Она посмотрела на Генри и дернулась, как от пощечины, нанесенной ледяной рукой. Один глаз Генри закрылся. Из другого, выбитого, что-то сочилось.

Казалось, Генри ей подмигивал.

Ричи звонил в больницу. Билл повел Беверли к кровати, где она села рядом с Эдди, уставившись в никуда. Подумала, что заплачет, но слезы не пришли. В тот момент ей хотелось только одного — чтобы кто-нибудь прикрыл Генри Бауэрса. Этот подмигивающий взгляд действовал ей на нервы.

Ричи в мгновение ока превратился в корреспондента «Дерри ньюс». Как стало известно в редакции, на мистера Майкла Хэнлона, старшего библиотекаря, совершено нападение, когда он задержался по работе в библиотеке. Больница может что-то сообщить о состоянии мистера Хэнлона?

Ричи слушал, кивая.

— Я понимаю, мистер Керпаскян… Через «а»?.. Да-да… Хорошо. Вы?..

Он слушал, настолько войдя в роль, что пальцем начал что-то записывать в воображаемый блокнот.

— А-га… а-га… да. Я понимаю. Что ж, как и обычно в таких случаях, мы процитируем вас, сославшись на «источник». Потом, позже, мы сможем… а-га… точно! — Ричи рассмеялся, смахнув со лба пот. Снова принялся слушать. — Хорошо, мистер Керпаскян. Да, я… да, я записал, Ка-Е-Эр-Пэ-А-Эс-Ка-Я-Эн, точно! Чешский еврей? Правда? Это… это крайне необычно. Да, обязательно. Доброй ночи. Спасибо вам.