Её губы горячо щекотали мне руки, и от каждого их прикосновения на моём обледеневшем сердце оставался талый след.

 – Я люблю тебя, малыш.

 Её руки лежали на моих каменных коленях, а губы тянулись ко мне, но в последний момент я отвернулась. Я не могла целоваться с ней сразу же после того, как её целовал другой человек. Её слепые губы ткнулись мне в щёку. Значит, не одна я могла решиться на поцелуй с ней, вдруг подумалось мне. Этот человек был сильнее меня. Если его руки исцелили мне спину, то они могли бы, наверно, и заставить волосы Альбины снова расти. Но тогда почему он не сделал этого?

 – Аля, извини, я лучше пойду домой.

 После этих слов её руки ещё минуту лежали на моих коленях. Она сказала:

 – Милая, не уходи.

 Я ушла. Через час я была дома, варила суп и жарила котлеты. Потом я помыла пол, пропылесосила, почистила туалет, а также вынесла мусор, отвлекая себя тупой, монотонной домашней работой от ледяной боли. Телефонный звонок пронзил мне душу стальным клинком. «Альбина». Я не стала отвечать.

 Я заправила суп. Телефон пискнул: SMS-ка.

 «Утёнок, я не могу без тебя. Умираю от тоски. Люблю».

 Пришёл с работы отец, поужинал супом и котлетами с гречкой. Я спросила:

 – Как дела?

 – Нормально, – буркнул он.

 После чего включил телевизор и лёг на диван. Через сорок минут он уже спал, а я лежала на своей кровати, глядя в потолок. Снова раздался звонок, но я не ответила.

 Я находилась во власти боли два дня. От Альбины за это время поступило пять звонков, но я ни на один не ответила. Когда заверещал сигнал домофона, я выглянула в окно и увидела знакомый джип. Домофон поверещал и смолк. Через пять минут я вздрогнула от звонка в дверь, но не двинулась с места, чтобы открыть. Звонили долго и настойчиво, а джип стоял под окнами. Отпрянув от окна, я затаилась в квартире, как мышь.

 Просидев дома безвылазно два дня, на третий я была вынуждена всё-таки выйти: в холодильнике закончились продукты. До магазина я дошла, никого не встретив, а когда с переполненным пакетом подходила к своему подъезду, у крыльца стоял джип, но не Альбинин, а другой – чёрный. Он показался мне знакомым, и верно: едва я поставила ногу на первую ступеньку, как из него вышел доктор Якушев в короткой чёрной дублёнке и меховой шапке с козырьком, с огромным букетом в шуршащей обёртке.

 – Как удачно, что я вас встретил, Настенька!

 Я остановилась и спросила холодно:

 – Вы ко мне?

 Он приветливо улыбнулся и взялся за ручки моего пакета.

 – Позвольте вам помочь.

 – Нет, спасибо, я сама!

 Попытка высвободить пакет привела к неприятным последствиям: он порвался. На пушистый слой свежевыпавшего снега упал кефир, булка хлеба, мороженая курица, макароны, творог, йогурт и лимон в целлофановом мешочке.

 – Бл-лин, ну вот, – процедила я. – Это из-за вас!

 – Ох, простите, я не хотел, чтобы так получилось! – рассыпался в извинениях доктор Якушев. – Теперь мне точно придётся вам помогать, хотите вы того или нет.

 Я мрачно покосилась на его улыбающееся румяное лицо.

 – У вас нет пакета?

 Он стал щупать свои карманы, но пакета там не обнаружил.

 – Увы, нет. Но вполне можно обойтись и без пакета. Подержите.

 Вручив мне букет, он нагнулся и стал подбирать мои продукты. В его охапке уместилось всё, кроме лимона в мешочке, который он никак не мог подцепить. Прижимая к себе кефир, курицу, хлеб, макароны, творог и йогурт, он сказал:

 – Лимончик сами возьмите, а то у меня уже полные руки.

 Таким образом он попал ко мне в квартиру, заменив собой порванный пакет. Не исключаю, что с его стороны это была хитрая уловка, и она сработала: я терпеть не могу, когда рвутся полные пакеты, и это слегка выбило меня из колеи. В прихожей я взяла у него продукты и в два приёма отнесла на кухню. Что я могла сказать?

 – Ну… Спасибо за помощь.

 Доктор Якушев стоял на коврике в прихожей, глядя на меня не то серьёзно, не то ласково, а может, и так, и этак вместе. Я почему-то почувствовала, что отделаться от него будет нелегко. Он, наверно, прочёл мои мысли, потому что улыбнулся и спросил:

 – Чашечкой кофе не угостите?

 Это изящное и ласковое нахальство на пару мгновений лишило меня дара речи. Его, по-видимому, позабавило выражение моего лица, потому что он заулыбался ещё приветливее.

 – Не сердитесь, Настенька. Я не отниму у вас много времени, мне нужно сказать вам всего пару слов.

 Наверно, этот человек действительно обладал некой силой. За то, что он целовал Альбину, следовало бы дать ему в морду – ну, или как минимум выставить, но я не смогла сделать ни того, ни другого. Я пробормотала:

 – Проходите на кухню.

 Через пятнадцать минут кухню наполнял кофейный аромат. На столе было печенье, а цветы стояли в вазе на подоконнике. Тёплая рука доктора Якушева лежала на моей.

 – Настенька, Альбина вся извелась, переживает, всё ли с вами в порядке. Вы не отвечаете на звонки и не открываете дверь. Она волнуется.

 Я нашла в себе силы высвободить свою руку из-под его сильной тяжёлой ладони.

 – Это она вас послала?

 Он взял печенье.

 – Нет, я сам вызвался. Не мог видеть, как она изводится.

 Минуту мы молча пили кофе. Приветливое спокойствие доктора Якушева начинало меня понемногу раздражать.

 – Зря вы с ней так, – сказал он, окуная печенье в кофе. – Она ни в чём не виновата. Уж если кого и винить, так это меня. Я позволил себе лишнее.

 Я спросила его в лоб:

 – Вы к ней… неравнодушны?

 Он улыбнулся, отправил печенье в рот.

 – Пожалуй, да. Мы знакомы уже очень давно, до того несчастья я знал её уже года два. Она всегда была сильной. После несчастья она немного замкнулась, но не озлобилась и не пала духом. Она молодец… То, что девушки ей нравятся больше, чем мужчины, меня не смущает. По-человечески она мне всё равно нравится.

 – И её увечье вас не отталкивает? – спросила я. – Часто бывает, что таких людей покидают друзья и любимые.

 Доктор Якушев бросил на меня краткий серьёзный взгляд и снова опустил его в свою чашку.

 – С Альбиной так и произошло. Сразу после этого случая любимая девушка её бросила, и она очень тяжело переживала это. После трёх операций шрамы стали почти незаметны, но зрение восстановлению уже не подлежит. Что касается волос, то она потеряла их в течение всего одного года. Несмотря на все эти удары судьбы, она всё же осталась человеком, хотя и был момент, когда она приблизилась к грани утраты всякой веры в людей. Но она выкарабкалась.

 Я заметила:

 – Она сказала, что это ваша заслуга.