Мы с Агатой вполне довольны. Конечно, мы теперь старики, и дни наши проходят не так насыщенно и разнообразно, как это бывало раньше. Однако в теплое время года мы каждый день подолгу гуляем, и всякий раз, когда проходим мимо руин старого замка, я вспоминаю про Уильяма — про эту заблудшую душу, что кричала и плакала у двери, которой давно уже не было здесь. Ночь за ночью, из года в год изливала она свою муку, тщетно взывая в ночи, ибо некому было услышать ее до того злополучного вечера, когда Роланд забрел к одинокому порталу.

Агата не уставала выслушивать эту историю вновь и вновь. Что же до Симсона — боюсь, он так ничего и не понял. «Все это чепуха и бред», — твердит он. Вот и вчера, когда он заехал к нам — в последнее время меня беспокоят боли в груди, и теперь доктор у нас частый гость, — я опять попытался завести с ним разговор о событиях той далекой ночи. Но доктор упорно отказывается признать, что тогда мы действительно соприкоснулись с неведомым потусторонним миром.

— Бред и полная чушь, — сухо заметил он. — Это было всего лишь причудливое сочетание электрических импульсов, которые вкупе с определенными атмосферными условиями и создали этот редкий, но вполне естественный акустический феномен. Я так думал тогда и по сей день держусь этого мнения. Для того чтобы меня убедить в существовании призраков, нужно нечто более изощренное, чем дуновение ветра и ужимки полоумного церковника. А теперь, Мортимер, откройте рот и скажите «а-а-а».

— А-а-а, — послушно протянул я.

Годы идут, прогресс не стоит на месте. Теперь у Симсона есть все доводы в пользу неверия. Мы живем в новом веке, где есть телефоны, электрический свет и даже самоходные кареты, которые движутся без лошадей. Все это Симсон приветствует с распростертыми объятиями. Наука сделалась для него новым Господом Богом, с его точки зрения она объясняет все. Впрочем, как тонко подметил Роланд, еще будучи маленьким мальчиком, доктор Симсон ничегошеньки не понимает.