Карандаш слишком сильно надавил на бумагу и грифель треснул. Там где на листе ровным строем возвышались барельефы человеческих фигур, появились крупные капли, будто дождь внезапно проникнув сквозь хлипкую кровлю, окропил нас своим великодушием.

И я почувствовал внезапное облегчение, словно небывалый груз ответственности упал с моих плеч. И с плеч проклятого. Я видел уже не прошлое, а настоящее. Сотни фигур плакали, источая холодные слезы отчаянья, и вместе с ними плакал и я. Каждый из них наконец-то был свободен. У зла больше не было над ними власти. Я упал на спину и, разглядывая окровавленную руку, разжал кулак. Карандаш беспомощно упал на холодный пол, и я зашелся в невероятном хохоте. Не в силах справиться с эмоциями я продолжал смеяться отчаянно, даже безумно. Рядом со мной украшенный капельками крови лежал рисунок: отдающий холодом мраморный зал залитый слезами немых статуй и бездыханное тело Душеприказчика, исполнившего страшное заклятие. Хранитель душ — исчез. Также внезапно, как и тогда, когда он только появился в этом городишке. Я стер его собственной рукой.

Пускай — не навсегда. Но здесь и сейчас, зло больше не имело власти.

Бело-голубоватой дымкой, освободившиеся души исчезали в темноте звездной ночи. Я вдыхал дождевую свежесть, наслаждаясь мерным пением небес, таким тихим и спокойным, что любое отчаянье растворялось в пустоте. Теперь и на моих глазах появились слезы. Очищаясь от окружавшего меня бреда, я оплакивал самого себя, Ша и тысячи тех, кто в эту ночь обрел покой, а главное свободу.

То, что произошло со мной, было не сказкой со счастливым концом, отнюдь. То что происходило здесь и сейчас было всего лишь жестокой правдой жизни и смерти. И сыграв в страшном спектакле не последнюю роль, я знал, что когда-нибудь все это повторится вновь. Только… Я посмотрел на безжизненное тело Душеприказчика. Только я не хотел об этом думать.

Взглянув на зияющую дыру в северной части Собора, я увидел невероятных размеров черного ворона. Я был уверен, птица рада меня видеть!

Где- то за поворотом.

Город встретил меня широкой улыбкой улиц и проворных горластых зазывал. В этот осенний солнечный день ничто не могло омрачить моего приподнятого настроения. Под моими руками, сложенными крест-накрест на толстом кожаном портфеле виднелись пожелтевшие от времени листки. И я с поразительной точностью в мельчайших деталях знал, что изображено на каждом из этих листов.

Теперь моя жизнь была предопределена и не могла принести мне нежданных сюрпризов. Я уже не боялся крутых, исчезающих во мраке дорожных поворотов. Грудь наполнилась невероятным количеством сил, и мне было невероятно трудно надышаться ласкающим терпким ароматом новой, манящей своей загадочной красотой жизни.

… И я поклялся всем, что у меня было, что никогда не буду жить ради себя и окажу любую помощь страждущему.

И кто знает, что ждет меня, будет жать завтра, после нового витка времени, когда все повторится вновь…

(июнь-июль 2009 года) Москва.