«Родриго Нуньес открывает книгу, до конца текста осталось чуть больше страницы, хочется заглянуть вперёд, узнать, чем всё это кончится, но он давно уже приучил себя не заглядывать вперёд. В комнате жарко, но Родриго морозит – с раскрытых страниц веет холодом, от которого оживают волосы на голове. Снова, на этот раз очень далеко, бьют часы. Потом близко-близко, над самой крышей, проносится рокот. Рокот, который Родриго не спутает ни с чем иным – так скрежещут боевые корабли селенитов на бреющем полёте. Две мысли одновременно: «Смерть» и «Жаль, что не успел дочитать». Но не свистят бомбы, не слышно взрывов, не рушатся стены – вместо этого тишина – такая, что кажется, будто остановилось время. Родриго читает, обводя взглядом каждую букву, где-то на краю сознания мелькнуло: «Десант». И сразу же скрип дверей – там, внизу. Родриго и не думает о защите – в нём нет никаких чувств, кроме неодолимого желания: успеть дочитать.

Открывается дверь: уже понимая, что не успеет, Родриго пожирает глазами строки. Рослый селенит в грязно-рыжем комбинезоне поднимает пулемёт на посеревшего старика, скорчившегося в кресле над книгой. Короткая очередь, которой Родриго уже не слышит».

Руй Диас тоже ничего не слышит и не может понять, почему дед дёрнулся и откинулся на спинку кресла. Ничего слышать не мог и десантник, потому что его здесь просто не было – это Руй Диас поднялся к деду, когда проводил Матео – гремело, собиралась гроза, а зимняя гроза в Новой Кастилии – не время для прогулок.

Всё, что происходит, обрастает пояснениями и толкованиями, и наиболее вероятные из них принимаются за истину. Медэксперты Пуэрто-Бланко найдут причину смерти Родриго Нуньеса. Объяснить, от чего умер семидесятилетний старик, не очень сложно. Тех, кого пощадили войны и болезни, добивает время. Никому в голову не придёт искать убийцу. Никакому фантазёру и в сне не привидится, что преступник умер более чем за сто лет до рождения своей жертвы.

Да, это я убил Родриго Нуньеса. Убил сам, против воли того, кто водит моим пером. Моя книга должна была стать мостом, по которому ОН перешёл бы в Родриго Нуньеса. Я не знаю, зачем это было нужно – хотел ОН завладеть душой Родриго или его телом – оба предположения приемлемы для человека, но ведь ОН – не человек, и я не знаю, с какими мерками подойти к его намерениям. Моя воля целиком зависела от его воли, я писал то, что ОН требовал от меня. «Требовал» – не то слово, это скорее лабораторный лабиринт, в котором я исполнял роль подопытной крысы: побежишь не по той дорожке, стукнет током – хочешь-не хочешь, а выбираешь пути, которые выбрал для тебя ОН. Но вот, где-то в том месте, когда Родриго смотрит из окна на вечерние огни города, я почувствовал, как ослабли оковы, которыми ОН сковал мою волю. Тогда я и решил убить Родриго. Другого выхода у меня не было – вступать с НИМ в поединок мне не под силу.

Рассказ о Родриго Нуньесе (теперь ты знаешь, кто его автор) был своего рода троянским конем, в котором ОН проник в душу Родриго Нуньеса. Но и сам ОН, не зная того, послужил троянским конем для меня. Мне помогло то, что свойственно лишь человеку – способность лгать. Тот, кто десять раз сказал правду, может один раз солгать – и ему поверят. Конечно, обман должен быть правдоподобным. Случай представился, когда загремело – гром и вправду очень напоминал грохот вражеского корабля.

Дальше пошло как по маслу – и ОН не смог остановить меня. ОН оказался бессильным.

Тот, кто ставил капканы и развешивал сети, остался ни с чем. Я знаю, где ОН промахнулся. ОН не учёл того, что мы с Родриго – люди. А человек человека никогда не отдаст чужому – кто бы тот ни был. Даже если он Бог. Особенно, если он Бог.