— Старики говорят, пожар начался здесь, — сказал Бен. — Тогда, в пятьдесят первом. Дул западный ветер. Считается, что кто-то, может быть, неаккуратно обошелся с сигаретой. Одна сигаретка! Огонь перебрался через болота, и никто не мог его остановить!

Он вытащил из кармана пачку «Пэлл-Мэлл», задумчиво взглянул на эмблему — «in hoc signo vinces» — сорвал целлофановый верх, закурил и потушил спичку. Сигарета оказалась удивительно вкусной, хотя Бен не курил уже много месяцев.

— Дома-то у них есть, — проговорил он, — но они могут их лишиться. Многие погибнут… или, лучше сказать, будут уничтожены. Но не все. Понимаешь?

— Да, — отозвался Марк.

— Умом они не блещут. Потеряв свои укрытия, перепрячутся плохо. Тогда достаточно будет, если два человека обыщут самые очевидные места. Может быть, к первому снегу этому придет конец. Может быть, конца этому не будет никогда. Ни одно, ни другое гарантировать невозможно. Но если не... не выкурить их, не испугать — шансы равны нулю.

— Да.

— Это будет неприятно и опасно.

— Я знаю.

— Но огонь, говорят, очищает, — задумчиво сказал Бен. — Очищение чего-нибудь да стоит, как по-твоему?

— Да, — повторил Марк.

Бен поднялся.

— Надо возвращаться.

Он, бросил тлеющую сигарету в кучу сухих сучьев и ольховых листьев. На зеленом фоне можжевельника на два или три фута поднялась узкая белая ленточка дыма, и ветер разорвал ее в клочки. В двадцати футах от них, на подветренной стороне, лежала здоровенная груда ветровала.

Не трогаясь с места, они зачарованно глядели на дым. Он стал гуще. Появился язычок пламени. Занялись прутья, и из кучи сухих веток донеслось негромкое постреливание.

— Сегодня вечером им не придется гонять овец и разгуливать по фермам, — тихо сказал Бен. — Сегодня они станут беглецами. А завтра…

— Мы с вами, — сказал Марк, сжимая кулак. Бледность исчезла, уступив место яркому румянцу. Глаза полыхали.

Они вернулись на дорогу и уехали.

На полянке, выходившей на линию электропередачи, в куче хвороста все сильнее разгорался огонь, подгоняемый осенним западным ветром.