– Мне не в чем сознаваться, – процедила я.

– Тебе надо сознаться во всем, – возразил голос. – Но начни с малого. Сделай один шаг по пути искупления. Скажи: «Я согрешила против моего народа и допустила, чтобы мою душу извратили. Я готова вычистить тьму». Произнеси эти слова, и тебе станет гораздо легче. Ты получишь свой крестик. Ты получишь одеяло. Получишь пищу. Так или иначе, но мы вычистим тьму, но если ты не захочешь с нами сотрудничать, то обнаружишь, что методы, к которым мы обратимся… неприятны.

Я ощутила прилив страха, но отбросила его. Я в последний раз жадно взглянула на крест и попыталась сосредоточиться не на предмете, а на любви, что светилась в глазах Адриана, когда он вручил мне его. Я отвернулась и отошла от стены.

– Мне не в чем сознаваться, – повторила я.

– Тогда ты не оставила нам выбора, – заявил голос. – Ты весьма разочаровываешь. Как печально!

Свет погас, унося крестик – и меня вместе с ним – во мрак. У меня закружилась голова, и я поняла, что они куда-то подбавили наркотик, увлекающий меня в забытье. В воде он был, что ли?

«Так или иначе, но мы вычистим тьму, но если ты не захочешь с нами сотрудничать, то обнаружишь, что методы, к которым мы обратимся… неприятны».

– Ладно, – проговорила я, прежде чем осесть на пол. – Посмотрим, что вы придумали.