Ведущий выдержал подобающую моменту паузу.

– Да, – сказал он, – о мертвых, как известно, плохо говорить не принято. Лучше ничего не говорить. Но, к сожалению, мы не можем позволить себе жить по пословицам и поговоркам. Нам пока что приходится жить по понятиям, как сейчас говорят. Поэтому… – Он взял со стола лист бумаги и посмотрел в него. – Вот вы говорите, отец Харитон, что структура, которая должна была получить бюджетные деньги, контролируется зарубежной преступной группировкой. Вы так утверждаете?

Отец Харитон кивнул.

– Хорошо… Может быть, у вас имеются какие-нибудь документы, подтверждающие это?

– Какие документы?

– Ну… Учредительные, скажем, документы, платежки, материалы расследования Генпрокуратуры, в конце концов?.. Что-нибудь у вас есть?

– Нет. Конечно же, ничего такого у меня нет! Я же не Комитет безопасности!

– Это очень хорошо, что вы не Комитет безопасности… Другими словами, вы, отец Харитон, в своих обвинениях оперируете только слухами, и, основываясь только на них, вам удалось убедить высокопоставленного государственного чиновника перевести государственные (заметьте, не свои, а государственные!) средства на сторону…

– Не на сторону, – перебил священник. – Деньги поступили на счет православной церкви! А когда говорят «на сторону», русский человек понимает под этим, что деньги истрачены на разврат и… спиртное!

– Нас, извините, батюшка, не только русские слушают.

– Вот-вот! Я на это и хочу обратить внимание русских, которые имеют несчастье вас слушать! Именно, что не русские заказывают музыку на нашем телевидении!

Ведущий широко улыбнулся.

– Да, – сказал он, – я вам сейчас, кхе-кхе, открою тайну. Нас купила зулусская нефтяная компания, и мы все на нее работаем! Кхе-кхе… Но давайте вернемся к нашим баранам. Вернемся к поступку госчиновника, который на основании совета постороннего перечислил государственные деньги не туда, куда ему было велено. О каком правовом государстве может идти речь, если каждый, кто имеет доступ к государственным средствам, может распоряжаться ими по своему усмотрению? Скажем, приходит такой дядя Вася к такому дяде Пете и говорит: «Слушай, друг, чего это ты деньги переводишь неизвестно кому? Переведи лучше их мне». Хорошо это, как вы считаете, или плохо? – обратился ведущий к зрителям.

– Извините. – Отец Харитон сдвинул брови. – Это чистой воды демагогия! Если вы советами постороннего считаете советы духовного отца, я из этого могу заключить только то, что вы человек неверующий. А раз так, то вы и не можете понимать, почему глубоко верующий человек совершил истинно христианский поступок! Это недоступно вашему пониманию. Он служил Христу, а вы служите мамоне! И поэтому вы, как неверующий, не имеете морального права выступать по телевизору, потому что вы, таким образом, развращаете миллионы неокрепших душ!

– Вы, отец Харитон, все время стараетесь уйти от темы. Мы разговариваем об истории, в которую вы, волею судеб, попали, а вы все время уходите, – ведущий сделал ладонью движение, имитирующее плывущего карася, – в сторону. Давайте ближе к теме. Я, с вашего позволения, подытожу эту часть нашего разговора. Итак… Есть чиновник, от которого зависит, куда пойдут государственные деньги. Чиновник – человек, который работает по найму и должен исполнять доверенную ему работу. От того, как ведут себя чиновники, зависит состояние дел государства – выплата пенсий, зарплат, поддержка отечественного производителя, укрепление Вооруженных сил, национальной безопасности и так далее. В нашем случае мы имеем печальную историю о том, как высокопоставленный чиновник посчитал государственные деньги своими и распорядился ими, как своими, по совету человека, к государству, как он сам говорит, не имеющего никакого отношения.

Отец Харитон хотел что-то возразить, но ведущий ему не дал.

– А вот теперь, – продолжал он, – мы переходим к самому интересному эпизоду этой истории. Просим вас, уважаемые телезрители, увести детей подальше от экранов. Мы, честно говоря, до последнего момента не были уверены в том, надо ли это демонстрировать, но… после того, что отец Харитон нам тут напроповедовал, я думаю, миллионам неокрепших душ будет интересно на это посмотреть. Давайте же посмотрим, как человек с деньгами превращает больницу в публичный дом…

В течение пяти минут на экране отец Харитон упражнялся с медсестрой. Интимные места были прикрыты черными полосками. Затем на экране снова появился улыбающийся ведущий.

– Мм… Как прокомментирует эти кадры наш гость?

– Конечно… – начал священник, – я снимал штаны… в больнице… потому что мне, как и всем людям, иногда делают уколы. И снимать людей в таком виде в высшей степени аморально!.. А все остальное – грубый монтаж! И я буду подавать на вас и на ваш канал в суд за оскорбление и клевету!

– Ну что ж… – Ведущий посмотрел в камеру. – Пока мы оставим это на суд телезрителей…

– Это не тот ли отец Харитон, до которого Леня дозвониться не мог? – спросил Юра.

– Вряд ли. – Дед Семен покачал головой. – Ты что, Юрка?

– А что?

– Леня Скрепкин не такой был, чтобы с таким антиполицаем общаться!

– Почему антиполицаем? – Мешалкин посмотрел на деда.

– А хрен его знает! Больно противный. – Абатуров взял пульт и переключил обратно на «Вия». Поскреб ложкой в стакане. – Знаешь что?.. Я нам работу придумал. Деньги загребать будем, как Чубайс.

– Ну?.. – Юра наклонил к Абатурову голову, не отрывая глаз от экрана. – Как думаешь, на веревках гроб летает?

– На леске… Ты слушай, чего толкую. Ты ж с Афоней, – он показал на Куравлева, – выпиваешь…

– Ну.

– Пусть он нас устроит на «Мосфильм» консультантами. Будем консультировать насчет ужасов. Мы ж теперь специалисты с тобой… – Он помолчал. – Только мы и остались.

– Ты ж, дед, церковь собирался строить? – Юра покосился на икону, которая стояла у деда на тумбочке.

– Вот денег загребем на ужасах, – дед поднял ложку, – и построим тогда!.. На свои!

Мешалкин представил, как знакомит Куравлева с дедом Семеном, и улыбнулся.

05.10.1998 – 03.07.2000

Notes

1

Гребенщиков Борис Борисович – признан иноагентом.

2

На уголовном жаргоне «в крытой» означает «в тюрьме», а не в колонии.