осознаю, что мой сценарий… неортодоксален. Очень неортодоксален. – Мы рассмеялись в два голоса. – Но знаешь, фишка в том, что это умышленно. Мы с Валентиной почти два года думали и вынашивали детали, и я знаю, почему написала все именно так. В этом вопросе мы доверяем инстинктам друг друга. – Клео то пристально-непоколебимо смотрела мне в глаза, то вдруг начинала рассматривать обертку от своей трубочки. – Я не говорю, что каждый сценарий надо писать так, как я написала этот. Нет, определенно нет. Но с точки зрения этой истории, того, как мы хотим ее рассказать, – подача верная. Возможно, лучшая. Не пойми неправильно, мы открыты для конструктива и идей, особенно на съемочной площадке. Мы неоднократно объясняли это тому актеру, но он почему-то не мог с этим смириться.
– Ну, – замялся я, – никогда, гм, раньше не читал сценариев, поэтому не знаю, какой он там неортодоксальный. Разве что ты написала его цветными карандашами или вроде того.
– Отличная мысль, – снова рассмеялась Клео.
– Можно мне экземпляр? – спросил я. – Заберу домой и прочитаю как только смогу, обещаю.
– Я бы предпочла не давать его тебе, – сказала Валентина.
– Да, конечно. Что? Нет, стой. Что это значит? – В режиме монолога я практически ответил сам себе. – Вы не уверены, подхожу ли я на роль, и примете решение после встречи, когда я уйду?
– Мы хотим, чтобы ты сыграл эту роль. Она твоя, если хочешь.
– Я почти уверен, что хочу. Но разве не надо на всякий случай сперва прочитать сценарий? Чтобы удостовериться? – Я сидел и кивал, как курица, клюющая зерно. Эти дерганые птичьи повадки должны были убедить девушек соглашаться с любыми моими словами.
– Если ты настаиваешь на том, чтобы прочитать сценарий перед съемками, мы, разумеется, дадим тебе такую возможность, – сказала Клео. – Но у Валентины есть отличная идея, когда и как следует читать сценарий.
Валентина объяснила, что, поскольку я новичок в актерстве, а она хочет, чтобы я вжился в роль по-настоящему, до начала съемок я не буду знать историю своего персонажа. Сценарий мне будут давать по одной сцене. Чтобы я читал сцены вечером перед съемками, готовясь строго к этому дню. Таким образом я как бы окажусь в ситуации, в которую угодил мой персонаж. Буду проживать историю вместе с ним. Не будет вечного проклятия актеров – проклятия знания. Я не буду знать, куда вывернет и чем закончится история, чтобы это не повлияло на мою игру, на отношения с моим персонажем. Практически полное отсутствие реплик давало такую возможность. У меня не было острой необходимости иметь на руках полный сценарий. Валентина была уверена, что я сыграю лучше, если доверюсь им и соглашусь с этим планом.
– О’кей, – сказал я. – Думаю, в этом есть смысл.
Я не врал, меня будоражила такая перспектива. Но мысль о том, что не увижу сцены до предсъемочного вечера, беспокоила не на шутку. Я, словно бы споткнувшись, влетел в темную комнату, в которой никогда раньше не бывал, а потом включил свет.
– А что за фильм-то? – спросил я.
– Фильм ужасов.
Лаконичный ответ Валентины меня потряс. Я думал, она будет участвовать в каком-нибудь креативе, в создании авангардного произведения вне жанров.
– И это его название, – сказала Клео. – Во всяком случае, пока.
Подошел официант и принес заказ. Я попросил еще пива. Решил, что выпью его, когда вернусь в Куинси. Со ртом, набитым дымящейся картошкой фри (терпеть не могу ждать, когда еда остынет), я спросил Клео:
– А можно узнать, что в бумажном пакете?
– Могу показать.
НАТ. ЗАБРОШЕННАЯ ШКОЛА – ПОЗЖЕ
Четверо подростков проходят через дыру в искореженном заборе из металлической сетки. Лес сменяется на потрескавшийся асфальт заброшенного школьного двора, повсюду разбросаны осколки стекла.
Сломанные, покосившиеся качели свисают на ржавых цепях. Металлическая горка накренилась и искривилась, полотна на средней дорожке нет.
Полноценных дорог к этому двору не видно. Создается впечатление, что лес поглощает территорию школы. Вокруг осыпающегося кирпичного фасада вьется плющ.
Подростки идут к цементной лестнице, ведущей к боковой двери. Дверь серая, металлическая. Она открыта.
КЛЕО: Не жалеете, что ходили в эту школу?
ВАЛЕНТИНА: Мы все сюда ходили. Разве не помнишь?
Валентина хихикает над понятной всем ложью.
Карсон явно не в своей тарелке: одной ногой уже стоит на лестнице, но другой – на асфальте. Он склоняет голову, как потерявшийся щенок. Сейчас он чувствует себя именно так.
КАРСОН (вопросительно): Мы сюда ходили?
Валентина и Клео тараторят, продолжая друг за другом.
КЛЕО: Помнишь учительницу из первого класса, миссис Фанг?
ВАЛЕНТИНА: О да, конечно.
КЛЕО: Она пугала, правда?
ВАЛЕНТИНА: Когда она улыбалась, был виден желтый зуб.
КЛЕО: Ухмылялась, ага.
ВАЛЕНТИНА: Или хмурилась.
КЛЕО: Она говорила, что может им консервы вскрывать.
ВАЛЕНТИНА: Возможно, она все еще здесь, прячется в кабинете.
КЛЕО: Чистит зубы.
ВАЛЕНТИНА: И точит.
Подростки поднимаются по лестнице и входят в ШКОЛУ строем, как дети в класс после звонка.
ИНТ. ЗАБРОШЕННАЯ ШКОЛА, КОРИДОР – ЧУТЬ ПОЗЖЕ
В коридоре темно, пыльно, но мусора, как ни странно, нет.
Шкафчики и стены исписаны угрозами, одами новой любви, похабными шутками с грубыми натуралистичными рисунками, а также зашифрованными посланиями, понятными только автору.
Двери в пустующие классы распахнуты настежь. Слабый солнечный свет проникает в кабинеты, мимо которых проходят подростки.
Они идут по коридору к широкой лестнице. Их шаги отдаются эхом, словно воплощая призраков прошлого и не случившегося будущего.
Валентина и Клео вновь начинают возбужденно переговариваться.
КЛЕО: Помнишь мистера Шеллоу?
ВАЛЕНТИНА: У него так глубоко западали глаза.
КЛЕО: Когда он моргал, веки так влажно шлепали.
ВАЛЕНТИНА: А помнишь миссис Бутс?
КЛЕО: Она была самая страшная. Топотала по классу, как Годзилла.
ВАЛЕНТИНА: И шаркала ногами.
КАРСОН: Я помню мистера Кита. Из четвертого класса. Когда он спросил, почему я не выучил стихотворение «Крокодил», я сказал, что у меня сбежал кот. Я плакал. Но это было вранье, и когда он это понял…
ВАЛЕНТИНА: Мистер Кит скормил тебя киту!
КАРСОН: Нет. Он объявил при всех, что позвонили мои родители. Сказал, что кот вернулся. И спросил, как его зовут. Все уставились на меня, а я замер, не в силах придумать имя.
КЛЕО: Не волнуйся. Мистера Кита здесь нет.
ВАЛЕНТИНА: Твоего кота звали Рытш. Штырь наоборот.
ИНТ. ЗАБРОШЕННАЯ ШКОЛА, ЛЕСТНИЦА – ПРОДОЛЖЕНИЕ
Подростки останавливаются, глядя на нижний ярус широкой лестницы. Большие окна с трещинами парят над верхним ярусом, как две луны.
КАРСОН: Я не выучил стихотворение, потому что мне из-за него снились кошмары. Большой крокодил, похожий на мультяшного, заходил в мою комнату
