Младенец обиженно скривил губки, будто сетовал на судьбу, что все трудности появления на свет выпали на его плечи. Он даже горько расплакался. Мать же, забыв о пережитых муках, смотрела на родное существо с любовью, и слезы счастья омывали ее, исполненное любви и нежности, лицо. Повитуха отлила часть кипяченой воды в медный таз, а в кумган бросила щепоть сушеных листьев, приготовила чай. Когда вода в тазу немного остыла, она искупала младенца, а остальную воду израсходовала на роженицу.

Женщина, измученная за ночь родовыми схватками, лежала, опьяненная своим счастьем и запахом младенца: она засыпала.

Нигера, вошедшая, как всегда, к золовке первой, стала взволнованно звать старшую невестку:

— Максуда-опа, идите быстрее сюда, ой, ой…

— Э, что случилось, никак Дильбархон проснулась? — заторопилась та на зов.

— Смотрите, смотрите сюда, Максуда-опа!..

В тот момент, когда обе невестки замерли на месте, ошеломленно уставившись на кровать у стены, комнату огласил плач новорожденного младенца.