жирное мохнатое насекомое все чаще и подробнее, и чем больше я изучал его, тем больше запоминал так, что уже и днем временами отставлял чашку с кофе, потому что испытывал приступ тошноты от нахлынувшего видения мушиного лоснящегося жиром брюшка. Я превращался в неврастеника.
Теперь я дошел до того, что думаю о продаже квартиры – а мы еще даже новоселье не успели отпраздновать. Она сводит меня с ума. Уже и в светлое время суток я возвращаюсь с работы, смотрю с порога на потолок, и чудится мне, что он стал на пару сантиметров ниже; ощущение духоты охватывает меня аж в подъезде. Я боюсь собственной квартиры – не могу понять, за что она невзлюбила меня? Если я ее соберусь продавать, конечно, не продешевлю, отдам за реальную цену. Тут все честно, я полагаю. Она точно дороже стоит, чем я за нее заплатил. И потолок побелен, опять же…
А жена прекрасно себя чувствует. Она сегодня, глядя на мое мятое лицо, предположила, что это из-за того, что я у прежних хозяев выбил скидку, а они, мол, и без того бедствовали. Вот ерунда! А что прикажете – ремонтировать за свой счет, словно я Рокфеллер какой-нибудь? Или отказаться от выгодной сделки? Я не виноват, что они назначили такую цену. А за везение не платят, на то оно и везение, так что не надо с меня взыскивать, все равно не дам.
– С тобой стало трудно, – ответила Наташа. – Я пойду, пройдусь – отдохну. Устала.
Я даже обрадовался – тоже утомился от ее упреков. С облегчением я закрыл за женой дверь и прилег отдохнуть. Буду спать днем, коли ночью не выходит.
Но что это? Я слышу хорошо знакомый скрип. Серые струи поднимаются из углов, и потолок подрагивает, словно завелся где-то механизм, запустился мотор. Откуда днем луна? Почему она так беспощадно светит?
Бог мой, я ведь не сплю. Я не сплю, слышите вы меня? Люди! Я не могу встать с постели. Боже, я распят, я не могу двигаться. Он опускается, смотрите! Он действительно движется вниз, этот злой поршень. Он уже крушит стеллажи.
Наверное, у меня галлюцинации. Я очень болен. Мне надо вызвать скорую, но руки не слушаются меня – они уже сложены крест-накрест на груди, и горло напрягается в тщетных попытках издать хотя бы хрип.
Все, как во сне, только рядом нет жены. Наташа, ты где? Ты с самого начала сомневалась, стоит ли покупать квартиру. Ты ушла? Ты зачем оставила меня – ты, ты что, знала, знала?
Потолок близко. Его шершавая поверхность заполонила мир. Скоро потолок раздавит меня. Он надвигается. Серый туман кругом. Я ведь сейчас проснусь, правда? Правда ведь, слышишь, ты, господи?
Милый боже, сейчас, когда я, оледенев, превращаюсь в комок визжащего ужаса, о единственном прошу тебя – сделай так, чтобы на потолке не оказалось ни одной мухи».
