Сам Нурзадах Абдрзакович почему–то не испытывал ответных приязненных чувств к гостеприимному хозяину, а как–то настороженно крутил чёрной жучиной головой, опасливо осматриваясь, особенно после того, как его бросил телохранитель с бейсбольной битой. Казалось, у него переменился настрой всех его мыслей после того, как он ближе познакомился со скотской жизнью в русской северной глубинке.

— Мне пора ехать назад, — решительно вскочил он с кресла.

— Почему так спешно? — огорчился председатель сельсовета.

— В ваших краях темнеет рано, а нам ещё три водные преграды форсировать.

— Так сейчас же у нас белые ночи, — возразил председатель.

— В другой раз успеется.

— А банька с русскими девками? А песни с плясками?

— Я — деловой человек, меня дела ждут. Время — деньги, — решительно отмел все возражения Нурзадах Абдрзакович и пошёл к выходу, но был сбит с ног каким–то лесным чудищем, которое тащило за ухо чудище ещё похлеще.

Но это так ему показалось. На самом деле какой–то крепкий дедок втащил в кабинет к председателю босоногого пацана с мелкокалиберной винтовкой за плечами и швырнул на пол убитую выдру. Ноги мальчишки были по колено черны от грязи, словно как бы и в гольфах был, если взглянуть издалека.

— Вот каких мальцов наша школа растит, полюбуйся, Пахомыч!

— Ты это чо, пацан? — взял строгую ноту председатель.

— Мы — юннаты, мы — друзья пернатых! — задорно выпалил мальчишка. — А ваши выдры птичьи гнезда разоряют.

— Выдры гоняют бобров, — покачал головой дед, не отпуская уха мальчишки. — А бобры прорывают запруды и плотины, которые строят мелиораторы. Так мы никогда наши болота не осушим, чтобы на них жито сеять.

Гордый орлиный взор человека левантийской внешности превратился в злобный взгляд затравленного хорька, ищущего норку, где бы можно было поскорей спрятаться от матёрых хищников. Он юркнул в дверь и, упав пару раз в грязь на улице, все же вскарабкался на гусеничный вездеход с кузовом без чужой помощи.

Председатель выскочил вслед за ним на крыльцо, размахивая запечатанным конвертом.

— Куды ты, мил человек… э–э–э… господин хороший! Письмецо забыл. Притормози, будь ты добренький!

Но БМП и гусеничный вездеход уже круто развернулись и рванули к выезду из посёлка, обляпав серые стены сельсовета и серенькую фигурку председателя плямами чёрной грязи.

Председатель привычно утёрся, горестно вздохнул и злостно вскинулся на деда с пацаном:

— Чо, часу другого не мог сыскать со своими выдрами–то? Из–за тебя такой случай упустили. Другого отож как не будет.

— А я чо? Я ничо! Я только за земельку радею, каб только житом её засеять, чтоб голоду не було.

Конец