Настя промолчала, пожала хрупкими плечами. Дочь с отцом ещё долго сидели в обнимку под мельницей, молчаливо слушали скрип её крыльев да безмятежное щебетание птиц. А потом вдруг обрушилась тишина. Это безмолвие напугало девочку. Тревожное чувство стиснуло сердце. Тишина казалась напряжённой, такой, словно вскоре должно было что-то произойти. Что-то неожиданное. Переломное. По крайней мере, в сказках затишье всегда предшествовало буре.

* * *

Уехали они рано, когда солнце ещё не проснулось. Мельник приготовил повозку, свалил туда мешки с мукой и зерном, запряг коня, верно служившего ему много лет, взял с собой Настю с Данилкой, и они отправились в путь.

Долгая дорога предстояла из Южной Полесовки в столицу. За такое время можно было пропеть весёлые песни, прочесть интересную сказку и минимум трижды встретить чёрную кошку, сулящую по местным поверьям, вот удивительно, но – удачу. Однако в пути прошло уже два часа, а кошку путники так и не повстречали, да и задорные песни разом забылись. В воздухе висело странное напряжение. Несмотря на солнечный просвет в кронах елей, по главному тракту расползался туман. Холод вынудил Настю пожалеть о том, что не взяла с собой шерстяной плащ.

– А горе-женишок тоже в Славенск поехал?

Вопрос Данилки слегка развеял промозглую тишину, нарушаемую лишь скрипом колёс и ржанием гнедого коня.

Настасья посмеялась:

– А то, как же! Поехал-поехал, куда он денется! В кузнице будет подрабатывать весь праздник по наставлениям своего тятеньки. – Она вздохнула и ненароком обронила: – Небось, всем растреплет, как я его обожгла, да скажет, будто нарочно.

– Ну, ты-то сама не лезь особо на рожон, – посоветовал сидящий на козлах, Мелинар. – Кузнецы по обыкновению не болтуны. Однако ежели станет приставать, то будет иметь дело со мной. Орлик, родной мой, чуть быстрее, мы должны успеть к открытию ярмарки, но-о!

Мелинар хлестнул вожжами гнедого, и тот ускорил шаг. Настасья же с тревогой подумала, что если отец решит заступиться за неё, то проиграет и, не дай бог, получит взбучку. Отец худощав, и хоть вовсе не слаб, драться ему будет тяжело. Да, лучше лишний раз на глаза Захарию не попадаться, оскорблённый мужчина в гневе всякое может вытворить.

– Кстати, золотце моё, – обратился Мелинар к девочке. – Много не трать, тем паче на книги. Ладно бы рубли в кармане моём дырявом звенели, так нет! – одни медные гривнушки остались, а цены растут. Как сведём концы с концами зимой?

Анастасия понимающе кивнула:

– Я бы не стала, тять, да и денег у тебя не взяла бы. Последнюю книжку со сказками сгрызли голодные мыши. Они, как и наши соседи, видно, не особо жалуют истории о волшебниках.

– Эх, вот ведь разбойники! Им только дай волю! Проклятые грызуны, – крякнул весело Мелинар, и больше разговоров от них Полесье не слышало.

Многовековой лес хмурился. Давил, с неохотой пропуская путников. Едва слышно шелестели листья. Песню, понятную только ему самому, тихо насвистывал ветер. Казалось, время замерло, застыло, и только приглушённый палой листвой топот копыт напоминал о жизни. Настасья молча сидела в повозке, подогнув колени. Вскоре она задремала вместе с Данилой, утонув в колючем, но приятном сене. Вечность прошла во сне, в реальности – всего четверть часа, меньше, чем горит лучина.

Сон приснился странный, жутковатый. Будто кузнец в отместку за отказ поджёг мельницу и смеялся. А вокруг горящих построек бегал, звал на помощь Мелинар, у которого сзади развевался мышиный хвостик, а на голове появились серые ушки. И рядом с ним трусило много-много испуганных мышей…

– Пожар, отец! Горим! Мельница горит! Мель-мельница! – закричала Настасья и… проснулась.

– Дурной сон? – услышала она встревоженный голос Данилки.

Разлепив заспанные глаза, Настасья посмотрела на отца. Сидящий впереди, он тоже клевал носом и крика дочки не услышал. Разумный Орлик сам ехал вперёд, точно зная дорогу. Настасья почувствовала, как затёкшую руку жжёт сверкающий солнечный символ. С удивлением она взглянула на запястье.

Телега выехала на развилку. Впереди мелькнуло серое ушастое пятно. Колёса едва не задавили крупного зайца, стремительно перебежавшего путникам дорогу…

В тот миг раздалось тревожное ржание напуганного Орлика и чей-то резкий вскрик. Всё произошло быстро. Из тени деревьев вылетел вороной жеребец со всадником в седле. Конь заржал, вскинулся на дыбы прямо перед Орликом, заставив того неловко попятиться и опрокинуть повозку. Ребята, мешки и мельник повалились навзничь. С преградившего им дорогу коня кубарем слетел его хозяин в плаще. К счастью, путники ничего себе не сломали. Данила первым делом вскочил и принялся успокаивать Орлика. Мелинар побежал к упавшему незнакомцу. Настасья, потирая локоть, с огорчением глядела на лопнувший мешок, из которого высыпалась добрая треть муки.

– Сударь! Сударь, с вами всё в порядке?! – окликнул мельник, перепуганный тем, что несчастный мог убиться.

– Нет, не в порядке, – произнёс тихим, но твёрдым голосом человек в чёрном.

Тяжело дыша, он поднялся на ноги. Первое, что бросилось Настасье в глаза, – яркий изумрудный перстень на руке. От перстня исходил зелёный свет. Странно! Неужто, этот неизвестный владеет колдовской премудростью дворян-чародеев?.. Не могут же у обычного человека камни в кольцах сиять! Настя тотчас одёрнула вышитый рукав рубахи, чтобы скрыть собственный магический символ. Мало ли, ещё заинтересуется.

– Ты, видно, слепой или задумался о своём, раз не увидел, куда едешь! – горько усмехнулся чародей.

Капюшон соскользнул с его головы. Длинные, перехваченные тесёмкой, серебристо-белые волосы рассыпались по плечам. Мужчина не был молод. Настасья дала бы ему лет тридцать, может, чуть больше, однако он был хорошо сложен и красив. Почти красив – кривая улыбка всё портила.

– Вижу, непростой вы человек. – Мельник поклонился дворянину. – Если не ошибаюсь, панских кровей…

– Кака-ая проница-ательность! – протянул тот с явным сарказмом. – Какой ум для обыкновенного кмета, я поражён!

Насмешливый бархатный голос хлестал как плеть. Мелинар пропустил оскорбительные слова мимо ушей. Настя помрачнела, поджала губы.

– Простите меня, пан, – мельник принялся извиняться, отряхивая грязь с плаща господина. – Который год уж езжу по нашему тракту, а никто наперерез мне не встречался! Разве что, чёрная кошка, и то заместо неё сегодня шустро пробежал зайчишка. Не был готов я к такому повороту событий.

– А надо было быть готовым, – процедил волшебник, надменно взирая на мельника, стряхивающего пыль с его дорогих одежд. – Ведь в любой момент может произойти такое, что потом всю жизнь будешь вспоминать да каяться.

Дочь Мелинара не выдержала. Больно было глядеть на рассыпавшийся мешок муки, опрокинутую повозку и напуганного коня, а больнее всего – на униженного отца. Пан ей не понравился. Лишь однажды она встретилась со знатью, и воспоминание об