Я вновь услышал вкрадчивый смех и увидел белую тень, скользнувшую по стене и скрывшуюся в многочисленных коридорах. Дверь была покрыта глубокими царапинами, со щитка стекали капли растаявшего инея.

Отец Дмитрий врал.

Это был не сон.

Глава 17

Елена Азарова

Захочешь ли ты узнать

ужасающую правду

о собственном дитяти?

Солнце высоко стояло над горизонтом, освещая заснеженную тропу заплутавшим путникам, которые набрались храбрости и решили выбраться из теплых домов в такую непогоду. Народ сновал туда-сюда и предавался веселью – кто-то лепил во дворах соседних домов снеговика, пыхтя и спотыкаясь в попытках сделать ком побольше, где-то вдалеке слышался звук лязгающих о лед железных прутьев санок.

Дочери еще спали, а Андрей и Ефим отправились в церковь на воскресную службу. Я отказалась идти, сославшись на то, что плохо себя чувствую после отъезда Гриши, что не было ложью – проплакала всю ночь, вгрызаясь зубами в одеяло, стараясь заглушить рвущиеся наружу крики боли. Мое дитя отняли, отослав прочь от семьи, внушая ложь о том, что это для его же блага, но я знала, чувствовала, что в пансионате для сына откроются новые дороги, которые даруют величие.

Несколько недель втайне от всех я ходила к местной гадалке, которая отливала воск на воде и смотрела в будущее. Морщинистая старушка лет семидесяти сидела на обшарпанном диване в окружении мощей и икон, вторя, словно молитву, что они помогают. Их взгляды, полные упрека, пробуждали магию с новой силой. Она не брала деньги, только что-то из еды, поскольку в силу возраста не могла выбираться из дома, тем более в такую непогоду, которая, словно вихрь, налетела на наше селение.

И вот сейчас я попросила соседку присмотреть за спящими дочерями, обронив фразу, что обещала помочь Анне, монахине из церкви, прибраться после утренней молитвы. Женщина едва ли поверила в мои слова – брови скептически сошлись на переносице, руки уперлись в бока, но хватило ума промолчать. Она лишь разочарованно вздохнула, когда я вышла из избы и прикрыла за собой дверь.

Уж лучше пусть думает, что я бегаю к любовнику, чем к гадалке.

Дети и взрослые резвились в заснеженных сугробах, что сыграло только на руку – никто не обращал внимания на мою сгорбленную фигуру, которая скрылась по закоулкам, приближаясь к заветному дому на отшибе селения. Здесь все звуки стихли, даже птицы, казалось, не щебетали, приветствуя зиму, только скрип валенок о снег сопровождал всю дорогу. Я пару раз обернулась, убедившись, что никто не следит, робко постучала три раза и услышала по ту сторону двери шарканье тапочек о пол и старческое кряхтение.

– Да проходь уже, зачем стучися, – голос, словно отсыревшие прогнившие доски, послышался совсем рядом, а затем дверь распахнулась настежь – в нос ударил запах пыли, старческой кожи и свежей выпечки. Я осторожно переступила порог и оглянулась через плечо, все еще чувствуя себя некомфортно, будто кто-то следил за моими передвижениями. Лишь когда дверь захлопнулась, позволила расслабить напряженные плечи и робко улыбнуться женщине, которая смотрела одним светлым глазом, второй был прикрыт черной рваной тряпкой, скрывающей пустоту. Гадалка получила увечье, когда жители селения ворвались в ее дом и попытались убить, но сила ведьмы была так сильна, что умертвила двоих взрослых мужчин одним щелчком пальцев, и это подействовало отрезвляюще для остальных. Перед ними стояла старая женщина с вилкой в глазу, по лицу которой стекала кровь, но она не подала и виду, что ей больно. Ведьма поклялась, что если кто-то еще появится на пороге дома, то она проклянет, не моргнув и единственным уцелевшим глазом.

– Что встала на пороге? Воздух только гоняешь! – недовольно пробурчала ведунья и скрылась в комнате, начав что-то шумно перебирать. Я вошла следом, присела на деревянный стул, с которого начала облезать краска, и положила руки на колени, стараясь скрыть дрожь во всем теле от волнения и страха, что услышу то, чего не должна.

– По поводу Гришки пришла?

– Откуда?..

Женщина подняла голову и кинула на меня суровый взгляд: мол, ты серьезно? Я потупила взор и едва заметно мотнула головой, почувствовав укол стыда, – действительно, на что рассчитывала, когда находилась в комнате с ведьмой, под силу которой могущественная и древняя магия, способная убивать людей. К тому же только по этому поводу и приходила последнее время. Она продолжала перебирать восковые свечи и наливать в медный небольшой таз воды, проводя руками по поверхности, проверяя температуру: слишком горячая будет плавить слезы свечей сильнее, что исказит предсказание, а холодная не даст возможности судьбе раскрыться.

Когда все приготовления были сделаны, женщина охнула и села напротив – нас разделял только стол с белоснежной скатертью. Множество икон смотрели на происходящее с упреком и укором – будь их воля, сошли бы с полотен и окунули головой в воду, удерживая до тех пор, пока не покаемся в собственных грехах. От подобной мысли по коже пошел озноб.

– Твой страх сбивает мне все. Либо успокойся, либо вон из дома.

– Простите.

– Я-то прощу, а вот Бог – нет.

– В каком…

Но я не успела договорить – женщина вскинула морщинистые руки, призывая к молчанию. В одну ладонь взяла свечу, второй подожгла фитиль и склонилась над тазом, нахмурив седые брови. Капли воска начали падать в воду одна за одной, выстраиваясь в замысловатый узор, трактовка которого была понятна лишь ведьме.

– Великое будущее ждет твоего сына. Вижу башню и смерть… Да не начинай ты скулить, – зло шикнула женщина, когда я приложила ладонь ко рту и охнула от ужаса, – в народе прозовут его освободителем, но не среди живых… Путь к истине только начинается, и поездка в пансионат даст ему мощный толчок для будущего. Вижу, что ни Андрея, ни мужа рядом нет.

– Как же так?..

– Смерти. Много смертей. Но тем, кто невиновен, даруется второй шанс. Он смилостивится над ними, но палачу нужна ты.

– Кому? – сбитая с толку, я не понимала, о чем речь.

– Сыну. Ты нужна ему, чтобы предназначение сбылось. Оковы сбросятся, когда огонь поглотит светлую душу и освободит от житейского бремени. Он разочаруется в людях, примет зло, что станет его верным спутником, и свершит возмездие. Сатана управляет им, но вижу что-то странное… Лицо падшего ангела сменяется, как маски, невозможно увидеть истинного…

Тишина между нами давила со всех сторон. Раньше ведьма говорила прямо, а теперь будто специально повествовала размыто, давая повод для размышлений. Я смотрела, как пламя ласкает воск