— Погоди! — вдруг услышал он за спиной.

— Я хочу оставить себе этот подарок, — нерешительно сказала Орив. — Приходи за ответным… Но не раньше, чем пройдет лето, а осень состарится и превратится в зиму. А до того времени и сам не приходи, и никого ко мне не присылай.

Океан согласился на эти условия и ушел, о чем не раз пожалел. И не раз и не два, а тысячу снилось ему, что он разметал гору Орив до последнего камешка, лишил ее сил и заставил признавать его силу снова и снова. Но Солнце с Луной по очереди погружались в воду расцвечивая небо восходами и закатами; а он все ждал, не приближаясь к ее горе и запретив это своим подданным.

А подводные его владения все больше погружались в сумрак, и в один из дней Солнце отправилось на покой так рано, что Океан понял — пришла пора.

Гора впустила его, как обещала Орив, но хозяйка все не показывалась. Быстро закипая яростью, Океан принялся искать и звать ее, ураганом проходя одну комнату за другой. Наконец осталась только одна неоткрытая дверь, и Орив, если она была здесь, была за ней. Океан снес дверь и зажмурился.

Орив была там — она стояла, поправляя последнюю прядь в прическе, и платье ее, сотканное из света и пламени, сияло не ярче, чем ее улыбка.

— Это мое свадебное платье — я само соткала его, — объяснила Орив. — Нравится ли тебе мой подарок?

Но Океан, не отвечая, кинулся к ней и заключил ее в объятия, не думая, что может обжечься — и в самом деле не обжегся, но едва не раздавил свою невесту.

А на их свадьбе больше всего выпили той самой огненной воды, с которой и началось примирение и понимание Орив и Океана — но это, как вы понимаете, очень редкий случай.