Встречать их в ангар явился сам адмирал Дубинин. Хомский и Брандхорст спустились по аппарелям каждый из своего челнока, вытянулись, отдав честь.

– Господин адмирал, экипаж фрегата «Селенга» доставлен в полном составе, за исключением… – он дернулся.

– Вольно, бойцы, – устало прохрипел Дубинин. – Он нас всех спас, а?

– Так точно, – каркнул перехваченным горлом Хомский. – Я должен был с ним полететь!

– Выгружайтесь, – адмирал махнул рукой, и к челнокам двинулись подоспевшие медики. – И почему вдруг «Селенга»?

– Это был его корабль, – ответил сержант хмуро.

– А, понятно… Капитан уходит с кораблем… – Дубинин кивнул. – Петр герой. Я ему даже завидую, вот честно. Да и вам тоже. У меня ведь в последние годы… а!

Он отмахнулся и пошел дальше. Десантники шагали за ним, а Дубинин заговорил:

– Это было… лет восемьдесят назад? Или восемьдесят пять… Я тогда только поступил в кадетский, и ко мне в первый же день подошли трое со старшего курса, и давай гнуть: должен денег, должен пайку… Ну тут одному в ухо прилетело, я гляжу – а это Петр! Ну, я тогда не знал, что его так зовут, конечно. Ну так вот, он одного, я к остальным…

Они скрылись за поворотом тоннеля, а в ангаре продолжалась бурная активность. Аккуратно выкатили медбокс, в котором лежал раненый десантник, а через мембрану продолжали протискиваться все новые челноки с уцелевшими. Им уже было некуда приземляться, но они все прибывали, просто потому, что им было, куда лететь.

Как и остальному флоту.

Конец