— Малина тебе сейчас шибко хорошо, — согласился старик, — Попроси мало–мало.

Николай с наслаждением потянулся, расправляя плечи. Даль была непривычно прозрачна и светла, как это бывает лишь в горах. Свежий снег ослепительно искрился на крутых склонах и широких лапах елей. Чистый морозный воздух бодрил, вызывая чувство неудержимой радости и ощущение абсолютной свободы. Хотелось прыгнуть высоко–высоко и достать рукой до самого неба.

— Какая красота, — сказал Николай, — Как будто во всём мире не осталось ни капли зла. Только добро и красота. И никакого Харги.

— Злой дух Харги больше нет. Однако, совсем ушёл, — улыбнулся Улькан, — Мало–мало чай пьём, потом думай, как дальше живи.

Николай набрал полную грудь хрустально–свежего воздуха, сложил ладони рупором и крикнул озорно, от избытка прилившей силы:

— Красота!.. Только мы! И красота!.. И никакого Харги!.. Эге–ге–ей! Харги нет!..

Старая ель, вздрогнув, сбросила снежную шубу, в испуге вскинув зелёные лапы. Но гулкое эхо уже прокатилось по дальним горам и послушно подтвердило: «Нет… нет… нет… нет..»