— Возьмите еще корюшку и встаньте у люков, куда еду бросают. И что-нибудь такое, чтобы шуметь и отвлекать, если медведи меня заметят.

— Психическая, — пробурчал Сосников. — А может и пронесет.

Майка, затаив дыхание, вошла в стеклянную дверь. Бронированное стекло тихо звякнуло о купол. Майка замерла. В ста метрах высился рубчатый столбик земной оси, теряющийся в небе. На снежной поверхности виднелись отпечатки огромных лап, Майка осторожно двинулась к оси, стараясь не наступать на них. Медведей не было видно. Майка прошла мимо двух сугробов, огромных, как барханы, сгрузила корюшку около осевого столба и пошла назад. Вдруг один из сугробов зашевелился, из него выглянул любопытный глаз и влажный, черный глянцевый нос. Нос подергивался в сторону рюкзака, пропахшего рыбой. Нервы у Майки не выдержали, она швырнула рюкзаком в медведя и с пронзительным визгом бросилась к выходу. Сзади что-то шумно обрушилось, но Майке было не до оглядывания.

Сосников метался у окошка невдалеке, колотя в купол чем-то звонким. Пилот стоял у выхода с ключом наготове. Майка вылетела наружу, пилот захлопнул дверь и повернул ключ в замке.

— Пронесло! А ты отчаянная, — с уважением сказал он. — Молодец, только в следующий раз так не рискуй.

Майка кивнула, всхлипнула и отерла кулаком запоздалые слезы.

Самолет, улетая, сделал три круга над куполом. На горизонте сверкали зарницы, с белоснежной ледяной поверхности поднялся и заклубился белый туман. Майка всматривалась в окно, стараясь разглядеть, что делается под бронированным стеклом. И то ли она увидела на самом деле, то ли показалось, как два огромных белых зверя на вечном морозном снегу чешут о рубчатый столб толстые мохнатые спины.