— Сережа, что происходит? — в глазах Маши — мольба, а по щекам — слезы.

Да знал бы я сам, что за оживший ночной кошмар там, снаружи, творится!

Стоп! Ведь туда, в это безумие, только что отправились Стас-«мандаринка» и Настя со Светой. Срываюсь с места и буквально скатываюсь вниз по лестнице. Из-за невысокой стойки на меня с изумлением смотрит Игорь Станиславович, сидящий за мониторами системы видеонаблюдения.

— Ты чего, Серега? Привидение там с Машей встретили? Или, — пожилой охранник широко улыбается, — целоваться полез, и она тебя сейчас убивать будет?

— Телефоны, Станиславич! Телефоны по списку сотрудников! Настя и Света, срочно! Назад обеих!!!

— Сергей, с тобой нормально все? — лицо его озадаченно вытягивается. — Случилось что-то?

— Случилось, старый! Бегом звони девчонкам!

Сам лихорадочно ищу номер Стаса в записной книжке смартфона. И примерно полминуты слушаю что-то из старого Жан-Мишеля Жарра, «Оксиджент», кажется, «Кислород»… Вот уж не знал, что он ценитель. Хотя, может просто мелодия понравилась? Сбрасываю, набираю вновь. Снова все то же самое. Твою-то мать! Так, кого еще можно набрать? О! Дежурная часть ОМОН! Там должны ответить в любое время суток. Еще примерно через минуту, устав слушать длинные гудки, сбрасываю вызов и вопросительно гляжу на охранника.

Тот лишь руками разводит.

— Света не отвечает, у Насти — «абонент не абонент». Что произошло? Что-то ценное пропало и на них думаешь?

— Все куда хуже, старый. Все намного хуже…

— Неужто пистолет стырили?

Эх, если б все было так просто и понятно… Снова открываю программу подключения к уличным камерам и молча протягиваю смартфон Станиславичу. На экране несколько обезьяноподобных граждан на залитом кровью капоте старенькой желтой «Оптимы»-такси прямо посреди Аничкова моста обгладывают то, что еще совсем недавно, судя по обрывкам одежды, было девушкой или молодой женщиной.

— Это че за херня? — охранник кривится от омерзения и поднимает на меня полный недоумения взгляд.

— Похоже, это то, что сейчас снаружи, Станиславич. Мы с Машей телек глядели, а там — новости, типа экстренный выпуск. Сказали, мол, в Москве какой-то мутный теракт. Химическая или биологическая атака, вроде. А потом два вот таких…

Каких — «таких» объяснять не нужно. «Группа граждан» на экране продолжает свою «трапезу».

— … прямо в студии сожрали ведущую. Крупным планом на весь экран, под камерой… Мы глядели, в Москве — то же самое. Эта программа — показывает виды с уличных камер…

— Твою-то мать… — растерянно протянул он, а потом схватился за лежащий перед ним на столешнице телефон.

— Не отвечают, — хмуро смотрит он на меня. — Сергей, об одном прошу: скажи, что это какой-то идиотский розыгрыш. Эта… Как ее?.. Вирусная реклама какого-нибудь нового «ужастика».

Молча отрицательно мотаю головой. Ой, не думаю, что у кого-то хватило бы денег на подобную мистификацию. Да и зачем? Опять же, Стас и девочки не ответили, и «дежурка» в Отряде…

— Так, Серега, — Игорь Станиславович явно что-то для себя решил. — Я — домой. Извини, но тут ты и сам управишься. А у меня там жена дочка, две внучки… И зятек, бесполезный хер мамин, чтоб его! Они там без меня не отобьются.

— А с тобой?

— А со мной, — он хлопает ладонью по пластиковой кобуре на поясе, в которой, насколько я знаю, не «травматик», а нормальный служебный Иж-71*. — Со мной шансы существенно возрастают.

Задумчиво смотрю себе под ноги, а потом, приняв решение, коротко бросаю: «Обожди!» и, на ходу вытягивая из кармана штанов длинную цепочку с внушительной связкой ключей, иду к КХО*.

Иж-71 — служебный пистолет, практически точная копия пистолета ПМ, разве что под патрон 9×17-«курц».

КХО — комната хранения оружия.

— Вот, держи, — вернувшись, вручаю ему песчаного цвета легкую жилетку из кордуры с открытыми подсумками-почами на груди, из которых торчат шесть тонких магазинов.

Станиславич берет жилет в руки, но тут же откладывает в сторону. Потому что в левой руке у меня сейчас кое-что куда более интересное.

— Ага, это тоже тебе. Если снаружи все настолько хреново, то с этой служебной хлопушкой ты до своих даже не доедешь. Боекомплект и ёмкость магазина — решают. А у тебя пока на все про все шестнадцать патронов. Несерьезно…

— Это что у тебя такое красивое? — с интересом принимает он оружие.

— «Сайга» под девятимиллиметровый люгеровский пистолетный патрон. «Яровит», улучшенная спортивная модель. Ствол вывешенный, возвратная пружина усиленная, приклад более удобный, дульник хороший… Ремня вот только нет, извини, спортсменам он как-то не особо нужен… Ты в каких войсках служил?

— В «веселых велосипедных». 33-я бригада сначала ВВ МВД, а потом — Росгвардии. Подполковник в отставке, комбат.

Станиславич с явным интересом крутит «Сайгу».

— А, ну тогда должен знать. Это, по факту, пистолет-пулемет…

— Точно, — кивает охранник. — ПП «Витязь». Я еще гляжу и думаю, знакомое что-то.

— Ага, «Витязь» и есть, только понтова затюнингованный. А, рукоять взведения еще перенесли на левую сторону и автоогня, понятное дело, нету.

— Угу, и магазин на десять патронов…

— Вот с магазинами как раз все нормально, штатные армейские «тридцатки».

— Закон нарушаем, значит? — с интересом щурится охранник.

— С чего бы? Все законно. Это специально для спортсменов, увеличенной ёмкости. У них многие упражнения в лимит на десять патронов не вписываются. Короче — владей. С «Сайгой» у тебя шансов больше. Шесть полных магазинов, да с собой тебе несколько пачек по пятьдесят патронов дам. Барнаул, конечно, не чешские. Но и тебе не на чемпионат мира…

Не выпуская оружие из рук, Игорь Станиславович смотрит мне в глаза.

— Серёня, ты же понимаешь, что это — статья? Тебя ж на нары заземлят за это дело. Со мною ясно все, я, чтоб до своих добраться, сейчас и танк угнать готов… А ты-то куда лезешь?

— Знаешь, старый, просто иногда нужно поступать правильно. Не факт, что по закону, но — правильно. Опять же, если все будет нормально и те, кому положено, с этой хренью снаружи разберутся, ты мне «Саёжку» просто назад вернешь. А не вернешь — скажу, что ты ее силой забрал. У тебя же, — я коротко и нервно хохотнул, — «рэвольвэрт»… А если не разберутся…

Отставной «подпол» понятливо кивнул. Если не разберутся, то всем на все будет уже плевать. Если вообще будут эти самые «все». И если будем живы мы.

— Серёг, слушай, не прими за паранойю… Прикрой-ка меня, пока я к машине идти буду.

От входной двери в наш стрелковый комплекс до «Ниссана» Станиславича — меньше полусотни метров. И с освещением на парковке полный порядок — фонари горят исправно. Но… Почему-то к словам охранника я отношусь серьезно и с полным пониманием. Наверное, потому, что оба мы видели на экране моего смартфона кровавое месиво на капоте «Киа». И потому, что непривычно пустынен и тих вечерний КАД*, от которого нас отделяет совсем неширокая лесополоса. Обычно в это время движение там весьма оживленное, а вот сейчас — тишина и пустота, словно мы одни остались… И лесополоса, днем больше похожая на парк, малость запущенный, но все же не успевший сильно зарасти, сейчас смотрится натуральной чащобой. Не тайгой даже, а этакими жуткими дебрями их фильма ужасов. В которых обязательно обитает какой-нибудь Джейсон Вурхиз*. Вроде и тихо там, а от одного вида ужас мелкими иголками по шкуре пробегает, и волосы на затылке дыбом встают.

КАД — Кольцевая автодорога вокруг Санкт-Петербурга.

Джейсон Вурхиз — главный герой цикла хоррор-слэшеров «Пятница, 13-е».

— Не вопрос, пошли, старый.

Помимо «Яровита» в КХО я прихватил еще и «семнадцатый» «Глок». Не то, чтобы мне сильно нравился австрийский «немецкий керамический пистолет»*, просто он первый под руку попался. Сунув пистолет за широкий поясной ремень, вышел проводить Станиславича. До Питера, вроде бы, далековато, но — мало ли что… Снаружи какая-то уж совсем запредельная чертовщина творится, а две пары глаз — это две пары глаз. Всегда спокойнее, когда есть кому твою спину прикрыть.