Дизельпанк, вот, вспомнил! Именно так назывался визуальный стиль, который сейчас меня окружал. Как будто технологии мира застряли в сороковых годах девятнадцатого века и выбираться оттуда не спешили. Никаких транзисторов, никаких микроконтроллеров здесь не изобретали, а вместо этого сосредоточились на развитии идей двигателей внутреннего сгорания и простейшей ламповой электроники, и в итоге довели эти технологии до такого уровня, что с их помощью и в космос летать могут и чуть ли не вещи телепортировать по всей планете…

«Здесь»…

Вот вроде само собой словно проскочило, а, если задуматься, то окажется, что ни фига не само собой. Можно, конечно, до последнего цепляться за мысль, что я нахожусь все еще в своем родном мире, и меня просто… Не знаю, отбросило во времени далеко назад…

Только вот я не припомню чтобы хоть когда-то в истории моей планеты людям выдавались навыки типа «акулы».

— Ну и… Корыто… — уже тише повторил я, снова обводя корабль взглядом, но уже совершенно другим.

— Молодой человек, вам следовало бы проявлять больше уважения к кораблю, который вас спас! — раздался из-за спины глубокий и сильный, но с нотками насмешливости, голос. — И к его капитану, само собой!

Я обернулся и увидел капитана «Бекаса» собственной персоной. Никем иным этот человек быть просто не мог — весь его внешний вид просто кричал о его статусе и звании. Слегка потрепанная, явно видавшая виды, но чистая и опрятная белая рубашка с длинными рукавами, темно-синие брюки и фуражка, чуть сдвинутая набок на манер берета, а в зубах — мундштук тонкой и длинной трубки, наподобие той, что курили индейцы на картинках в учебнике истории. Капитан отличался приличным ростом — выше меня на половину головы, — и изрядной худобой, словно он решил сэкономить и не нанимал кока в экипаж ни в этот рейс, ни в предыдущие.

— Капитан Сигмунд Бофор, к вашим услугам. — он протянул мне руку, и я автоматически протянул в ответ свою.

И только в последний момент обратил внимание, что протянул он ее как-то странно. Ладонь его была не раскрыта, как обычно подают для рукопожатия, а наоборот — все пальцы собраны в кулак и только указательный торчит, будто капитан пытался обратить мои внимание на то, что у меня развязаны несуществующие шнурки.

Так, секунду.

Я поднял собственный указательный палец к носу и внимательно его осмотрел. Ну точно — именно на нем располагается метка ультрамарина. Получается, капитан протянул мне не просто руку, но тоже свою метку? У них тут так принято?

Опять «у них»… Ну, похоже, действительно «у них», ничего не попишешь. Слыхал я про разные ритуалы приветствия, не знаю откуда и когда, но слыхал, но вот что-то не помню чтобы среди них было «потрясти друг друга за пальцы».

— О… — капитан неожиданно смутился от моих действий. — Ты планктон, да? Извини…

— Да. Нет. Не знаю. — я пожал плечами. — Что имеется в виду под планктоном?

— Ну, так называют тех, у кого нет системы. Немного обидно, но суть отражает отлично. — капитан нахмурился. — Я думал, все это знают.

— Я не знал. — я показал ему палец. — И система у меня есть, если речь идет об этом.

— Об этом, об этом. — капитан важно закивал и присмотрелся повнимательнее к моему пальцу.

И охнул, словно ему на ногу прилетела пудовая гиря:

— У тебя ультра⁈

— Ультра что? — не понял я. — Ультрамарин? Да, а что?

Вместо ответа капитан тоже поднял свой палец и показал его мне. У него на коже тоже красовалась метка системы, вот только не совсем такая же, как у меня. Его двенадцатиконечная звезда не была вписана в окружность.

— Понятно. — я кивнул. — Нет, непонятно. Что это значит?

— Так… — капитан оглянулся так нервно, словно боялся, что у него за спиной уже заносит кинжал наемный убийца, которому приказали ликвидировать капитана и забрать у него самую большую ценность этого мира — меня.

— Так… — повторил он, возвращая взгляд ко мне. — Идем… те-ка в мою каюту. Там и поговорим. Заодно подберем какую-нибудь одежду.

Вот эта мысль мне уже пришлась по душе. На палубе, конечно, трудились одни лишь мужики, и стесняться, в общем-то, некого, но это не повод сверкать голым задом на всю округу.

Капитан провел меня в надстройку корабля, после чего по сваренной из стальных полос крутой лестнице (ее ступени больно врезались в голые ступни) мы спустились еще на уровень ниже, и оказались в каюте капитана. Ничем другим это место просто не могло быть, слишком уж тут было… «капитаново». Небольшая уютная комнатушка с деревянными стенами, от которых даже пахло будто бы свежей древесиной. Стол по центру завален какими-то бумагами, среди которых отчетливо проглядывают уголки морских карт, придавленных, чтобы не скручивались обратно, широкой стеклянной пепельницей. Два грубых деревянных стула, шкаф в углу, из приоткрытой дверцы которого кокетливо выглядывает темно-синий, под цвет капитанских брюк, китель, и массивный медный барометр на стене, такой огромный, что, право, так и подмывало спросить, почему корабль не кренит на этот борт.

Большое окно в стене каюты, совсем не похожее на маленький иллюминатор, закрытый поликарбонатом, пропускало достаточно света внутрь, но я все равно приметил простенькую, на две лампочки, люстру под потолком. Причем лампочки в ней были под стать всеми остальному — не то что о светодиодах, даже о приемлемых размерах речи-то не шло! Эти лампочки были размером со взрослого индюка, я даже будто бы видел витки спиралей в них, хоть нас и разделяло метров пять, не меньше!

Капитан первым делом распахнул шкаф и принялся копаться в нем. Через минуту он развернулся, протягивая мне простенькую повседневную одежду — шерстяной свитер такой крупной вязки, что между нитями можно было палец просунуть, холщовые брюки и высокие, по середину голени, ботинки. Не армани, конечно, но за неимением горничной, как говорится…

Я быстро оделся, и капитан, уже успевший навести небольшой порядок на своем