— Сейчас?

— Сейчас, но может быть и вообще. Кто его знает…

— Загадки в темноте? — я задал вопрос в шутку, но Ярн ответил на удивление серьёзно.

— Хех, ты даже не представляешь насколько прав. Но, как я и сказал, об этом мы говорить не будем. Лучше пока поспрашивай меня о том, что тебе пригодится в ближайшее время! Ведь ты наверняка многое хочешь узнать об округе?! Кстати! Наверняка — это когда без сомнений, верно, правильно или точно.

— Хорошо. Тогда… расскажи где мы находимся? Как зовут это место.

— Называют это место, — на местном языке поправил меня Ярн, после чего я тихо выругался на родном и кивнул.

Юноша же в ответ сдержанно рассмеялся, после чего одним резким движением заполнил последнее ведро отходами, а самая грязная часть нашей работы была закончена. Так что Ярн взял по одному ведру в каждую руку и направился в сторону тоннеля, на ходу продолжая разговор:

— Пойдём! Прогуляемся по этим «божественным» катакомбам. Попутно я как раз и расскажу тебе побольше о том, каково жить в «светлом» поселении Святой Приют или Приют Отверженных. Последнее название говорю на случай, если проповеди тебя не слишком впечатлили и ты согласен с тем что это место настоящая дыра. Мы ведь тут выживаем прямо на стыке Подулья и Дна Улья. Кстати! Стык — это то место где соединяются два конца чего-то. Но ты лучше сам спрашивай, когда тебе что-то непонятно, а то я порой наугад тебе слова объяснять пытаюсь и чувствую себя глупо.

— Улей значит, — пробурчал я себе под нос, после чего ещё несколько раз повторил про себя знакомое слово, которое многое объясняло и заодно обещало море проблем.

— Эй! Ты меня слышал? — спросил Ярн, для надёжности помахав перед моим носом вонючим ведром.

— Тьфу! Да, слышал! — сообщил я, делая пару шагов назад.

— Хорошо. Молодец, — беззлобно ухмыльнувшись дал мне оценку юноша и как ни в чём небывало продолжил говорить. — Смотри, мы сейчас дойдём до ямы, но это будет не просто очередная дыра в полу, а Большая Яма. Туда нужно сбрасывать только подобные отходы, чтобы они не залили всю округу и потом были использованы где положено. Понял?

— Вроде всё понял. Большая Яма — это не просто яма. Она только для того что в вёдрах.

— Молодец! Кстати, я ведь тоже хотел кое-что у тебя спросить.

— Хорошо.

— Ты вроде не местный, но неясно откуда пришёл. Сверху или снизу? И эти бинты на голове… откуда и для чего они?

— Об этом мы тоже говорить не будем, — резко ответил я, повторя ответ собеседника.

— Хорошо, все мы не хотим про что-то говорить, — с лёгкостью согласился Ярн, после чего понял чьи это изначально были слова и усмехнувшись добавил. — Да ты и правда схватываешь на лету.

Но, всё равно, я на некоторое время умолк и сосредоточился на неприятной части работы. И вновь заговорил только после того, как мы закончили с уборкой и плавно перешли к готовке.

— Какая это еда? — спросил я, крутя в руках кустарную сковороду, на которую была выложена непонятная желтоватая масса.

— А… это самый лучший съедобный мох в округе! Правда не первой свежести.

— Точно можно это есть? — с сомнением спросил я.

— Придётся, — с тяжким вздохом ответил наш шеф-повар, закончив возиться с примусом, — ведь пока эта штука может дать нам силы, она не испорчена. Просто поверь, здесь собралось слишком много мутантов. Поэтому пренебрегая чем угодно сегодня, ты рискуешь погибнуть завтра.

— Грустно, — только и сказал я.

— Не так грустно как-то, что нам придётся высушить и обрезать часть мха. Внимательно следи за мной, повторяй и запоминай. Возможно в следующий раз, тебе придётся делать это самому. Ведь если Кошка ещё раз не уследит за едой, то Гарм её убьёт или даже прогонит прочь.

— Последнее хуже?

— Она у нас якобы больше хищница, — пожав плечами сообщил Ярн, после чего спохватившись продолжил. — Одна Кошка на подножном корме не протянет, а для самостоятельной охоты мелковата. Благо, у нас тут половина народа поджаренное мясо с трудом переваривает, поэтому мы меняемся друг с другом и ей хорошо.

— Не помню, когда ел мясо, — признался я.

— Ну… если пойдёшь с нами на следующую вылазку, то, возможно, после неё съешь кусочек.

— После следующей вылазки?

— Главный всё тебе объяснит. Это его работа, разу уж и планы все его.

Я кивнул, после чего мы ещё около часа занимались муторно работой, по итогам которой козлорогий юноша похвалил меня и выдал дополнительную порцию воды.

Однако, даже после этого нельзя было сказать сколько времени уйдёт на возвращение остальных. Поэтому я попросил Ярна не просто показать мне ближайшее окрестности, но проводить до Статуи Императора и обители отца Зейна Вентриса.

К моему удивлению, он сразу согласился. Поэтому мы отправились туда, по пути пройдя через Меновую площадь. Ну… то место где на куче грубых металлических лотков менялись своими изделиями торговцы и ремесленники или на ходу совершались мелкие сделки.

Стоит заметить, народу тут было так много, что под прилавки было отведено большое помещение правильной формы. И, как позже объяснил Ярн, площадью стало то немногое, что осталось от давно оставленного и обнесённого цеха.

Узнав о последнем я попросил было подольше побродить здесь, из чистого любопытства, но юноша не позволил мне этого, сославшись на отсутствие товара и лишнего времени. Поэтому вскоре мы добрались до Статуи Императора, оказавшись на краю площади в самый разгар проповеди произносимой отцом Зейном. И, по тому как бодро седеющий мужчина зачитывал молитвы, сразу становилось ясно, что его неиссякаемую энергию поддерживала сильнейшая вера в Бога-Императора. Ведь лишь таким образом я мог объяснить то, что у него оставалась энергия после всей той работы, которую он ежедневно проделывал на моих глазах.

— Ты участвовать то будешь или просто посмотреть пришёл? — неожиданно спросил Ярн.

— Не знаю. А ты?

— Ну…

— Что? — не поняв ответа, уточнил я.

— Говорю же что буду. Может статуя у них тут и странноватая, но вот атмосфера правильная, — наконец ответил юноша и встав на забитой битком площади начал беззвучно читать молитву.

— Наверное, тогда и я буду… не зря же я так старался выучить этот текст!

Сказав это, я тоже встал среди молящихся и тихо начал зачитывать слова, прислушиваясь к собственным ощущениям после каждого из них:

— О, Бессмертный Бог-Император, будь милосерден к моей душе, ибо изъяны плоти — лишь дарованное тобой испытание, что не испортило её и не поколебало моих веры и верности.

Однако, едва я