Все пояснения мне давал тирс Матиуш. Лацита тиргус в комнату так и не зашел.

Сейд лежал на кровати, точнее – метался так, что две здоровые тетки удерживали его с трудом. В одной из них я с трудом узнала Дайму – зареванное, опухшее лицо, щелочки глаз…

Выглядел Сейд отвратительно. Лицо в испарине, подушка влажная, слипшиеся волосы сбились чуть не в колтуны. И стонет, хоть и не в сознании.

-- Дайма, рубаху нужно снять, и повязку. Я рану хочу посмотреть, что там не так. Когда повязку меняли?

Я вопросительно посмотрела на Матиуша.

-- Дак вчера конюший мазь дал, как рану посмотрел, так я сам мазал и бинтовал.

-- Рубаху разрежь на нем, и повязку. Сутки уже прошли с этой мазью, раз хуже стало – значит не помогает она.

Про себя я думала – если заражение крови – он покойник. Я, конечно, не медик, но раз второй день без сознания – скорее всего, оно и есть…

Плечо Сейда представляло собой чудовищно вспухшее нечто, в которое впилась повязка… Разрезать ее пришлось очень осторожно, она так сильно впилась в руку, что подцепить ее не получалось, да и к руке она пристала на мертво…

То, что я увидела под повязкой меня перепугало, но хуже чем есть уже не будет.

-- Воды, чистой, кипяченой воды, сколько есть – столько и несите, и ставьте новую. И чистых тряпок, и котелок с варевом выкинуть, а окно открыть, хоть ненадолго. И крепкий отвар ярги сделать.

Дайма осталась удерживать на кровати Сейда, а вторая служанка кинулась в дверь.

На плече Сейда был огромный выпирающий нарыв. Его нужно вскрыть и дать гною вытечь. Обработать рану и перевязать чистым бинтом. Больше я ничего не смогу сделать, но так он точно умрет. Сама я вышла поговорить с лацита тиргусом.

-- Лацита тиргус, я не знаю, смогу ли я помочь, но если оставить так – он умрет точно.

-- Что ты хочешь сделать, рава?

-- Я думаю, что нужно вскрыть этот нарыв, промыть рану и забинтовать. И не давать ей больше воспалятся. Но и обещать, что поможет я тоже не могу. Решай сам, лацита тиргус… Я не лекарь.

-- Сделай, что сможешь, рава, что считаешь нужным… Я не буду тебя винить, если…

Голос тирга прервался, он махнул рукой и снова уставился на огонь.

Пока грели воду, проветривали и меняли на кровати пропотевшие тряпки, привели третьего лекаря. Он жил не так и далеко от замка. Мужчина был в возрасте, но что меня порадовало – при себе у него был нож и пила – он явно настроен был на ампутацию руки. Из всех троих он, единственный, понимал, что жар и потеря сознания – следствие раны на руке. И лечить следствия, не устранив причину – глупость. Поэтому я и собиралась разговаривать с ним, а не с его собратьями.

Вариантов у меня было слишком мало...