Я медленно поднялся на ноги, потряс руками и покрутил плечами. Усталость осталась, но она была терпимой. Больше я не чувствовал, что вот-вот упаду. Тело было готово работать дальше.

Я подумал о Грэме — он говорил, что его тело разучилось поглощать живу.

Вдруг меня осенило!

Черная хворь перекрыла этот естественный механизм. Вот почему он слабел с каждым днём — организм больше не мог сам себя восстанавливать! Я вспомнил как Грэм говорил, что зелья с большой концентрацией живы и кристаллы живы продлевают его жизнь. И видимо, раз Морна не могла поделиться ими (я ведь видел их у нее) с Грэмом, значит у них были более деловые отношения. Или она просто была прагматичной и знала, что это лишь оттянет неизбежное, а эти деньги, вернее, кристаллы могут пойти для ее приемных детей.

Я понял вот что. Кроме отваров мне нужно будет самому добыть такие кристаллы. Не для продажи — для Грэма.

Я вошёл в дом. Дед по-прежнему спал, тихо посапывая на своей лежанке. Я не стал его будить.

Теперь предстояло заняться тем, что откладывал уже несколько дней — полноценной уборкой дома. За время болезни Грэма и моих собственных метаний по алхимическим экспериментам в доме накопилось изрядное количество грязи и беспорядка. Да и, откровенно говоря, времени на это не было. Нужно было выбирать куда тратить силы: на варку и первую прополку сада — либо на уборку дома. Теперь пришла и её очередь.

Я начал с кухонного угла, где царил настоящий хаос: на столе, да и под ним, валялись куски засохших трав, крошки хлеба, какие-то кости, насекомые, а на самом столе были пятна от пролитых отваров. Очаг покрыла толстая корка копоти и жира.

Воздух пах затхлостью и чем-то кислым.

Я принёс свежей воды из корыта, нашёл грубую тряпку и принялся за дело: сначала смёл всю крупную грязь и мусор, собрал крошки и остатки еды. Потом принялся отмывать стол, поверхность которого была в пятнах от пролитого бульона, остатков трав и от многолетней грязи. Приходилось тереть каждое с силой и использовать то растение, — мыльнянку, — которое хорошо пенилось.

После взял миски (и не только те, из которых мы ели сегодня, а вообще все), вынес их во двор и начал мыть в меньшем корыте, уже наполненном чистой водой. Вскоре миски и ложки заблестели чистотой. Я поставил их на солнце сушиться и вернулся в дом.

Следующим был очаг: накопившаяся в нем за долгое время копоть превратилась в прочную черную корку, которая не желала отходить. Я соскабливал её ножом, смачивал водой и тер тряпкой. Пальцы быстро покрылись сажей, а на лбу выступила испарина от усилий, но постепенно камни очага вновь обрели свой естественный серый цвет.

Пол тоже был грязным. Сначала я тщательно вымел весь этот мусор наружу, а потом принялся тщательно мыть половицы. Дерево потемнело от времени и грязи, но под слоем пыли обнаружился вполне приличный пол из толстых досок. Ну куда же без куч мертвых мух на подоконниках и в углах под потолком. Всё это я выметал.

Постепенно воздух в доме стал чище. Исчез затхлый запах, его место заняли свежесть влажного дерева и лёгкий аромат трав, которые я оставил сохнуть на столе.

К концу уборки я был грязным с ног до головы, но чувствовал удовлетворение от проделанной работы. Дом преобразился: стал светлее, чище и уютнее. Теперь здесь приятно было не только жить, но и работать.

Шлёпа одобрительно прошествовал по вычищенному полу, оставляя на нём аккуратные следы перепончатых лап. Гусь явно остался доволен результатом — он устроился в углу и важно поджал под себя лапы, как истинный хозяин дома.

Вот теперь, в этом чистом доме прямо захотелось варить. Пора проверить, что я собрал на обратном пути к Морне.

Я не собирался сегодня заниматься созданием чего-то эдакого и биться над улучшением процентом качества — только хотел попробовать в деле новые растения и узнать, что значит этот эффект спокойствия и ясности ума. Ясность была поинтереснее, поэтому с нее и начал.

Посмотрел на корзину с собранными растениями и травами. Тёмно-синие, почти чёрные, но с серебристым налётом ягоды сереброчешуйной ягодницы лежали сверху.

Я разжёг небольшой ровный огонь, налил воды в маленький котелок и опустил в неё несколько ягод. Они сразу начали отдавать цвет и вода окрасилась в глубокий фиолетовый оттенок.

Однокомпонентный отвар — никаких сложных комбинаций и тем более нужды в «буферных» растениях. Просто ягоды и вода чтобы узнать, что он из себя представляет — этот «эффект ясности ума».

Я держал температуру низкой, не давая воде закипать. Ягоды медленно размягчались, отдавая свои свойства. Поднимающийся от котелка запах был сладковато-горький, необычный.

Через полчаса я снял котелок с огня и дал отвару остыть.

[Оценка]

Информация всплыла в сознании:

[Отвар сереброчешуйной ягодницы

Качество: низкое (23 %)

Эффект: незначительное улучшение концентрации и ясности мышления

Недостатки: низкая концентрация активных веществ]

Двадцать три процента. Как и в случае с мятой, простой однокомпонентный отвар давал низкое качество. Но даже так… это было полезно для меня!

Я налил отвар в чашку и выпил. Вкус был странным: сладковатый вначале, потом горький, потом снова сладкий, а на языке оставалось лёгкое покалывание.

И через минуту я почувствовал это.

Мысли… очистились! Словно кто-то протер запотевшее окно, и мир за ним стал чётче. Тревога, которая постоянно гудела на краю сознания (о долгах, о здоровье Грэма, о будущем) не исчезла, но отодвинулась и стала тише.

Осталось только ясное, холодное спокойствие — то, что мне нужно. То, чего мне не хватало. По идее, можно будет попытаться сделать вытяжку из этих ягод и провести оценки. Уже это одно должно значительно повысить долю активных веществ, а значит и тот самый процент качества. Нужно будет собрать побольше этих ягод…

Хорошо, так и поступлю.

А теперь семена. Я хотел их посадить еще вчера, но тогда слишком устал. Теперь же мне ничто не мешало. Они тоже наш путь из долгов.

Прислушался к духовному корню: тот уже начал восполняться, но для посадки живы может быть недостаточно.