– Спасибо, – сквозь зубы выдавила из себя я.

– Так я поставлю там. У окошка, – проблеяла девица и наконец убралась с глаз долой.

Вскоре хлопнула дверь, знаменуя, что я снова осталась одна.

– Какие все заботливые, – пробурчала я с оттенком стыда. В конце концов, на девицу я окрысилась совершенно зря.

Плюнув на остывающий обед, я вернулась за ширму и, кое-как отмывшись, переоделась в рубаху и ненавистный сарафан. Взглядом невольно поискала какую-нибудь веревочку, чтобы подпоясаться, но ничего подходящего не нашла. В то же время ощущение было не из приятных. Казалось, будто напялила на себя чехол от жигулей.

Я извернулась и, стянув излишки ткани за спиной, попыталась рассмотреть свое отражение в бадье с водой. Куда там? Изображение резала рябь всякий раз, стоило мне только задеть край деревянной бочки. Вместо своей может и не идеальной, но вполне приличной фигуры я видела только нечто широкое, бесформенное и цветастое. В конце концов, махнула рукой и пошла к столу.

Пироги и какое-то мясное рагу в глубокой миске уже давно остыли. Я без особого энтузиазма села на лавку и ковырнула двузубой вилкой застывшую пленку жира.

И тут в очередной раз без стука распахнулась дверь, и в спальню ввалилась Василиса:

– Ой, Маринка, все интересное ты пропустила! – заявила она.

– Да неужели? – фыркнула я, припомнив свои приключения в безопасной, казалось бы, комнате. – И что пропустила? Обед?

– Да нет! Обед мы тебе принесли! – отмахнулась Василиса, пропуская в комнату Лелю с большим плетеным подносом.

– Принесли? – переспросила я, еще не понимая, что меня так насторожило в этой невинной фразе.

– Ага... Принесли... – отозвалась царевна, не отрывая взгляда от двузубой вилки с кусочком мяса у меня в руках.