- Да, что-то я зарапортовался. Действительно, ерунда какая-то. Хотя, меня-то ваши орлы обчистить не постеснялись, так?

- Так, - согласился с ним Седов. – Только ведь ты для нас скорее временный союзник, а не товарищ. Поэтому, когда появилась такая возможность, ребята и решили рискнуть. Не выгорело у них, промахнулись. Жаль, сейчас время зря не тратили бы.

- Вот оно что, - изумился Белугин. – То есть, мне теперь надо ходить и остерегаться, как бы головорезы ваши нож под лопатку не сунули? А что, с попутчиками можно не церемониться!

- Да делай, как знаешь, - неожиданно взъярился Владимир Афанасьевич. – Подумаешь, мальчику пальчик отдавили, бо-бо сделали – мальчик сидит и горько плачет! Для тебя и твоих коллег мы являемся чем-то вроде подопытных кроликов. Разве что не под микроскопом, как диковинных зверушек рассматриваете. Комбинации разыгрываете, варианты прикидываете, теории строите. Но для нас все это – он нервно взмахнул рукой, - все, что вокруг, является подлинной, всамделишной жизнью. Так почему же мы должны покорно ложиться под нож свалившимся на голову экспериментаторам? Нет, братец, шалишь, у нас свои клыки имеются.

- Погодите, - ошеломленно уставился на него Алексей. – Но мы ведь вовсе не стремимся использовать вас в качестве лабораторных крыс. Наоборот, задача Службы заключается как раз в том, чтобы оградить Время от постороннего вмешательства. Мы – наблюдатели!

- Ага! – осклабился Седов. – Невинные овечки! Я сейчас расплачусь от умиления. Ты лапшу эту кому-нибудь другому вешай, а мне не стоит. Насмотрелся с молодости, как вы у нас рыцарские турниры устраиваете, только успевай трупы оттаскивать да в штабеля складывать.

- Это когда? – удивился Белугин. – Насколько мне известно, в вашей эпохе никогда не проводились экстренные мероприятия.

- В далекие года, - передразнил его Владимир Афанасьевич. – Тоже мне, центр мирозданья выискался – неизвестно ему, видите ли! Ты пацан совсем, зелень необученная. Откуда тебе, салаге, знать, как твоя Служба у нас облажалась и кровью умылась. Не любят твои начальники признаваться, как их мордой в дерьмо макали. Да и то верно, кому это приятно будет. Вот и молчат, как рыбы, авторитет свой боятся уронить. Ничего, скоро сам узнаешь. Главное, чтобы у ребят моих все вышло как надо. Тогда найдется кому тебе очечки розовые снять – и про Махрова в красках обрисуют, и про Службу твою разлюбезную, век бы ее не видеть! А я тебе пока так скажу: старик – очень непростой человек, волчара опытный. И то, что ты после встречи с ним жив остался, так считай, заново родился. Поопытнее тебя люди об него зубы ломали.

- Ну, теперь он никому не опасен, - буркнул Алексей. – Сгнил, небось, где-нибудь под откосом.

- Дурак, - констатировал Седов, насмешливо улыбаясь. – Труп его никто не видел. И раненого не нашел. А из этого следует… э, началось что-ли?

Белугин навострил уши. За деревьями грохнул мощный взрыв. Следом яростно застрекотал пулемет, но внезапно поперхнулся и умолк. А потом часто-часто захлопали ручные гранаты и дружно застрочили автоматы. Алексей скосил глаза на стоявшего неподалеку бойца. Тот напряженно вслушивался в отголосок идущего боя. Даже овчарка и та повернула острую морду в сторону скрытой за деревьями дачи и тихонько поскуливала.

Белугин осторожно потянул к себе ППШ.

Евгений. 1907

Окончательно пришел в себя он только на следующее утро. Жутко хотелось в душ. А потом упасть в кресло с кружкой крепчайшего кофе и просидеть так минимум до обеда. И непременно слать в пешее эротическое путешествие любого, кто попробует оторвать его от столь увлекательного времяпрепровождения.

В действительности же хмурый и неразговорчивый половой бесцеремонно растолкал Белугина, заставил подняться, помог умыться и привести в порядок одежду, насильно влил в слабо отбивающегося «пациента» стакан чая и запихнул горячую булку. Затем цепко подхватил под белы рученьки и отвел пошатывающегося Евгения в другой номер – близнец первого - расположенный по коридору чуть дальше. Там, по-прежнему не говоря ни слова, вручил браунинг и две запасные обоймы к нему. Жестом указал на белеющий конверт на столе и удалился.

Шепотом пожелав мучителю также маяться всю жизнь с похмелья, Белугин первым делом от души напился из-под крана, тщательно прополоскал рот и только потом взялся за письмо.

Полученные инструкции предписывали ему сидеть тише воды ниже травы и ждать сигнала. А по получении оного ломиться в дверь соседнего номера и радикально решать проблему пропавших бумаг.

- И стоило ради этого поднимать меня ни свет ни заря! – проворчал недовольно Евгений. – Толкнули бы, когда господа революционеры пожаловали. Хрен ли тут отираться?

Пребывая в самом скверном расположении духа, Белугин автоматически разобрал-собрал пистолет, тщательно осмотрел патроны, загнал обойму и наконец-то прикурил первую – самую сладкую! – с утра папиросу. А потом сел на стул и задумался. События, произошедшие с ним накануне, почему-то прятались в густом тумане. А попытка привести мысли в порядок вызывала мучительный приступ головной боли. Так, всплывали в памяти обрывки встречи с резидентом, отдельные фразы – не более. Правда, основную свою задачу он помнил назубок. Смущало разве что отсутствие самого Бориса Львовича, но по здравому размышлению Евгений пришел к выводу, что тот объявится непосредственно в момент захвата боевиков. Что ж, его право.

Белугин прикрыл глаза, постаравшись выкинуть из головы все лишние мысли. А очнулся от прикосновения чужой руки – давешний половой тянул его за рукав, нетерпеливо приплясывая на месте.

- Ты глухонемой, что ли? – недовольно осведомился Евгений, но парень лишь энергично махнул рукой в сторону коридора. – Пришли? Понял, иду!

Белугин схватил браунинг, привел его в боевую готовность и скользнул к выходу. На секунду задержался перед закрытой дверью соседнего номера, глубоко вздохнул, а затем с силой ударил по ней ногой, вышибая замок.

Ворвавшись в комнату он мгновенно оценил ситуацию. Вчерашние знакомые – обидчики Лизаветы – ошарашено пялились на него от стола, Киря и «студент» стояли к ним лицом, спиной к входу. Но оба боевика с похвальной быстротой среагировали на вторжение: Залогин резко развернулся, вскидывая наган, Седов же метнулся вбок, прижался к стене и взял на мушку фальшивых дел мастеров.

- Товарищ