Я открыл их не как в кино — без вспышки, без света, без всепоглощающего белого. Просто… открыл. Будто бы моргнул после долгой паузы. Будто тело само решило: пора.

Мир оказался тусклым. Не мрачным — глухим. Цвета были, но будто приглушённые. Как старая фотография: не выцветшая — выждавшая. Я не сразу понял, где нахожусь. Но понял, что это **не больница**.

Потолок — ровный, гладкий, не оштукатуренный. Потемневшее дерево. Не фанера. Настоящее. Возраст чувствовался в каждой щели, но не было ощущения запущенности. Всё — крепкое, плотное, живое. Стены — в тон. Без обоев. Без картин. Только тень от оконной рамы и срез света, падающий под углом.

Окно было приоткрыто. Штор не было — только плотная занавесь, отодвинутая вбок. За ней — зелень. Но не яркая. Не газон и не сад. Скорее — лес. Или заросли. Видно было немного, но хватило, чтобы понять: я далеко от мегаполисов.

Я осмотрелся.

Комната выглядела роскошной. Я чувствовал: это по-настоящему аристократическое пространство. Но внутри меня было две линии восприятия — моя собственная и чужая, чьё тело теперь стало моим. Для меня — это роскошь. Для него — привычный обиход. Здесь не играли в историю. Здесь жили, как принято жить в роду. Спальня, совмещённая с небольшим кабинетом, без показного пафоса, но с привычкой к дорогому и качественному.

У окна стоял массивный письменный стол. На стене — светильник, внешне напоминающий лампу, но явно не электрическую. Скорее — магическую. Я не знал, почему так подумал, но второе сознание внутри словно подтвердило: да, это магосвет. Я не знал, как он устроен. Не знал названия. Но знал — он работает.

Так было и с остальными вещами. Я смотрел — и узнавал. Не умом. Телом. Опытом, который мне не принадлежал. Привычки чужие, а восприятие — уже моё. Мысли шли наперекрест.

На столе — ручка. Шариковая. Современная. Почти как Parker — тяжёлая, металлическая, с характерной гравировкой. Удивительно. Значит, здесь прогресс дошёл до такого уровня — как минимум. Это уже не намёк. Это подтверждение. Мир — современный. Не средневековье. Может, он и не мой по культурному коду, но здесь точно уже делают статусные вещи. Шариковая ручка — пусть и мелочь, но показатель. У нас первые появились в 1938 году, а здесь — явно дошли до премиум-сегмента. Значит, технологический уровень не ниже.

И тут пришла мысль. Я узнаю предметы, но не понимаю, как они работают. Знаю названия — но не принципы, не систему. Почему? Вероятно, потому что прежний владелец этого тела был… ну, не то чтобы совсем глуп, но явно не гений. Отличный аристократ, неплохой боец — но не любознательный. Не стремился разбираться в устройстве вещей. Его всё устраивало как есть. Меня — нет.

Мы это исправим.

Радость радостью, но пора переходить к делу. Я вижу, анализирую — хорошо. Но могу ли я шевелиться? Глаза двигаются — уже плюс. Значит, паралич отступает. Логично предположить, что и остальное должно слушаться.

И тут, как назло, в голове всплыла голливудская банальность: «попробуй пошевелить большим пальцем ноги». Я бы рассмеялся, если бы не было так абсурдно. Но самое смешное — палец действительно дёрнулся. Живой. Рабочий. Я едва не выкрикнул в пространство: «Оно живое!» — иронично. Но сдержался.

Так — хорошо. Тело реагирует. Значит, я могу идти дальше. Начал напрягать мышцы по очереди — от шеи до лодыжек. Всё отзывалось, всё включалось. Медленно, но верно. Я ещё не знал предела, но уже знал: оно работает.

И тут — фиксация. Время. Я начал его ощущать. Не по часам, а по теням. Солнечный свет изменился. Угол, тень, преломление — пошло смещение. Значит, солнце движется. Одно солнце. Не два, не статичное небо, не хаос. Законы работают. Астрономия жива. Не моя планета? Может быть. Но точно не фантазия без правил. Физика — здесь есть. Или то, что её имитирует.

Значит, мои знания — будут полезны.

По моим расчётам, осталось не так уж много вдохов до обеда. А значит, скоро появится она — девушка, которая приносит еду. И, возможно, вместе с ней — наблюдатели. Охранники. Слуги. Кто угодно.

Пока их нет — это шанс. Со временем я смог почувствовать всё тело — каждую мышцу, каждый сустав. Я даже приподнялся, сел — тяжело, но не от слабости. Просто тело было не моим. Как будто я в аватаре: другие пропорции, другая длина рук, ног, баланс. Нужно привыкать.

У этого тела, кстати, неплохой набор. Даже орган — вполне достойный. Как я узнал ? Потрогал. Не из праздного интереса — просто надо знать, с чем работаю. Тело не просто живое — оно крепкое, ухоженное и, судя по всему, привыкшее к нагрузкам.

Я начал понимать, что могу функционировать. Осталось выяснить, кто и что будет, когда они узнают: я очнулся. Возможно — изоляция. Возможно — ликование. Возможно — расчёт.

Но сейчас их нет. Время вышло. Я быстро лёг обратно, в то же положение, из которого поднимался. Закрыл глаза. Притворился. Сейчас это было куда сложнее, чем раньше — потому что мне хотелось смотреть. Хотелось изучать. Хотелось жить.

Я наконец понял: да, это не моё тело. Но я жив. Чёрт побери, я жив.

И, как назло — я оказался прав почти до секунды. За дверью послышались шаги. Неуверенные, с хрустом — похоже, кто-то наступил неудачно или несёт что-то тяжёлое. Судя по звукам — девушка. Та самая. Не привыкшая носить подносы, но приученная делать это аккуратно. Щелчок замка, движение двери, тень в проёме.

Желание вскочить, распахнуть глаза и спросить: «Где я? Что за мир?» — было почти невыносимым. Но я удержался. Я — не идиот. И не самоубийца. Я умею сдерживаться. Я терпеливый. Я дождался её прихода — и теперь придётся ждать следующего окна. Это ещё не финал.

Если я хочу узнать больше, мне нужно играть дальше. Притворяться. Наблюдать. Искать следы, подсказки, ошибки. Потом — окно. Новый цикл. Подойти к окну, проверить географию, небо, солнце. Вдруг всё-таки — Подмосковье. Или база спецслужб. Или дача какого-нибудь генерал-майора с фантазией и доступом к биотехнологиям.

Мечты. Надежды. Логика говорила обратное.

Потому что магосветильник на столе — это не декорация. Я не знаю, как он работает, но я знаю, что он не электрический. И я это ощущаю так же ясно, как ощущаю кожу, мышцы, баланс тела. Это — не просто знание. Это — восприятие.

Я