Немного отдохнув после трапезы, мы вновь пустились в путь и к вечеру вышли к большому озеру, чьи воды издали показались нам кроваво-красными. Но я понимал, что это просто игра света в лучах заходящего солнца, потому что озеро это носило имя Лазурное, и где-то здесь, на самом его берегу, обитал старый викинг Ларсон. Он-то и должен был переправить нас с в Петербург.

Берег был ровным и травянистым, и мы спешились, чтобы немного пройтись пешком. Фике вела себя очень беззаботно, создавалось впечатление, что ее нисколько не удручало все произошедшее. А может она просто успела позабыть о всех своих ночных страхах и утренних переживаниях. Сагарские упыри теперь уже остались где-то далеко. Как и эшафот, на котором казнили несчастного Глаппа, и на котором могли бы казнить и Кристофа.

Должно быть, собственное будущее ей сейчас казалось светлыми и безоблачным, и она видела себя в объятиях мсье Завадского в каком-нибудь уютном загородном доме, с детишками на руках и пряниками на столе.

Вряд ли что-то плохое приходило в эту минуту ее светлую голову.

О плохом надлежало думать мне самому. Одну загадочную девицу мне уже пришлось приютить в своем доме, и даже более-менее удалось убедить людей, что она приходится мне кузиной, приехавшей погостить из Новгорода. Но если у меня появится вдруг вторая кузина, то это уже будет, пожалуй, перебор! Тем более, что по-русски она говорит не особо хорошо.

К тому же история с похищением сагарской невесты наверняка скоро станет достоянием общественности, и здравомыслящему человеку не составит особого труда сопоставить факты.

М-м-да! Интересно, мне отрубят голову или просто вздернут на виселице? Попробуй потом докажи, что ты здесь вообще ни при чем.

С другой стороны, Кристоф все это затеял, вот пускай он и ведет принцессу в свой дом! Пусть убеждает папеньку с маменькой, что это его кузина из Новгорода. Или откуда они там родом? Из Варшавы какой-нибудь…

Пока я размышлял таким не особо веселым образом, Кристоф с принцессой резвились вовсю. Они бегали друг за другом по берегу озера, бросались сорванными цветами, хохотали как сумасшедшие. Даже в воду забегали, и принцесса умудрилась намочить низ платья. Свои туфельки она давно сняла и теперь носила, нацепив на два пальца, а по траве бегала босиком, словно какая-нибудь деревенская простушка.

Собственно, по большому счету она и была деревенской простушкой, и не ее вина, что сильные мира сего сорвали ее с привычного места и отправили черт знает куда. В вертеп кровавых упырей.

И как нормальная деревенская простушка она не испытывала особых стеснений по поводу своих естественных надобностей. Как только ей приспичивало отойти по нужде, она тут же нам сообщала об этом по-немецки: «Ин ди бюше». А потом добавляла уже по-русски: «В кусты!» И уходила в кусты, а вскоре возвращалась оттуда, на ходу поправляя юбки и пиная траву босыми ногами…

Так мы прошли вдоль берега почти две версты, когда заметили рядом с белой ивой бревенчатый домик, огороженный с трех сторон покосившейся оградой из длинных жердей. Четвертая сторона смотрела прямиком в озеро. У деревянных мостков, уходящих далеко в воду, слабо покачивалась на волнах привязанная лодка.

Если я не ошибся, это и был дом «тропуна» Ларсона, и он мог отправить нас в Петербург немедленно.

Подойдя к ограде, мы остановились, не найдя калитки. Просто перелезать через жерди мне не хотелось — все-таки мы здесь гости, а не воры. И потому я громко крикнул, всматриваясь в окна домика:

— Хозяин! Есть кто дома⁈

— Чего шумишь? — внезапно послушалось из-за спины, и я от неожиданности даже вздрогнул. Обернулся.

Позади нас стоял крупный мужчина лет сорока в серой рубахе едва ли не до колен, широких бурых штанах с заплатками и мятых сапогах, протертых на пальцах до дыр. Светлые неухоженные космы торчали как попало, а голову поперек лба ему перетягивал скрученный в жгут платок.

Лицо у него было широкое, загорелое и очень неприветливое. Эту неприветливость как нельзя лучше подчеркивал топор в его руке. Инструмент он держал левой, поскольку правой придерживал лежащее на плече бревно.

— Кто такие? — спросил он и, как бы придавая своим словам весомости, подкинул топор. Наверняка он намеревался его поймать, но не успел, и тот упал ему под ноги.

Человек что-то сказал на непонятном языке. И хотя слова были незнакомыми, я понял, что он просто выругался. Подозреваю, что по-шведски.

— Нам нужен господин Ларсон, — сказал я. — Ведь я не ошибаюсь, вы он и есть?

— Ну, допустим, что вы не ошиблись, — грубовато сказал Ларсон. — И что с того?

Он потянулся за топором, но с тяжелым бревном на плече поднять его было не так-то просто. Тогда Фике быстро шагнула вперед, сама подняла топор и подала его Ларсону.

— Битте…

Ларсон глянул на нее с подозрением.

— Сагарка? — спросил он то ли у нее, то ли у меня.

— Немка, — ответил я. — Фройлен… Хельга!

Я назвал первое имя, которое пришло мне в голову.

Ларсон понимающе покивал.

— Знавал я одну фройлен Хельгу, — заметил он с хитрым прищуром.

— Это другая фройлен Хельга, — заверил его я. — Не та, о ком вы подумали.

— А о ком я подумал? — удивился Ларсон.

— Сие мне неведомо, господин Ларсон!

Похоже было, что хозяин запутался окончательно. Качнув широким плечом, он скинул бревно на землю и воткнул в него топор. Упер мощные руки в бока.

— Так что вам от меня нужно? — спросил он хмуро.

— Мы хотим немедленно отправиться в Санкт-Петербург, — заявил я, стараясь говорить очень убедительным тоном.

— А в Индию вы отправиться не хотите? — с усмешкой поинтересовался Ларсон.

Кристоф сразу вскинул руку.

— Я хочу! — воскликнул он. — Я много читал про Индию…

Впрочем, заметив мой грозный взгляд, он тут же замолчал.

— Нет, господин Ларсон, — медленно и терпеливо произнес я. — Индия нам