Старик кивнул, его белые глаза смотрели с грустным пониманием.

— Мы знали, что этот день придёт.

Он достал из-за пазухи небольшой мешочек, протянул Егору.

— Возьми. Здесь два дара нашего поселения. Первое — семена призрачной травы. Растёт только там, где твари-симбионты умирают спокойно, без страха. Редчайшая вещь в Мешке. — Сторож помолчал. — Если съешь одно семя, на время увидишь мир глазами ближайшей твари. Но не просто увидишь — почувствуешь её эмоции, инстинкты, даже проблески памяти. Полезно, когда нужно понять, а не подчинить.

Он указал на второй свёрток в мешочке.

— А это порошок из высушенной слизи старой Матки. Она раз в десять лет сбрасывает внешний слой, как змея кожу. Мы собираем эти хлопья в её логове — опасное дело, но оно того стоит. Щепотка под язык — и твоя связь с тварями усилится в разы. Правда, ненадолго, минут на пятнадцать. Береги для критического момента.

Сторож положил руку на плечо Егора, и в этом жесте была вся тяжесть прожитых лет.

— И помни главное — что бы ни случилось, оставайся собой. Проводник, потерявший свою суть, становится просто оружием в чужих руках.

Следующий час пролетел как одно мгновение. Егор собрал немногие вещи, попрощался с каждым жителем поселения. Дети плакали, Шустрик — молодая синяя тварь — тёрся о его ноги, жалобно скуля.

Тихая дала ему флягу с отваром:

— Выпьешь, если попытаются сломать волю. Не спасёт полностью, но даст время сопротивляться.

Обгорелый, молодой мужчина с ожогами, пожал руку:

— Если выберешься — возвращайся. Мы тут старые легенды помним. Про то, как один Проводник смог обмануть тех, кто хотел его использовать. Может, и тебе удастся.

У границы поселения его ждали. Химера стояла у открытой двери бронированного УАЗа.

— Разумное решение, — сказала она. — Садись. Путь неблизкий.

Егор сел в машину. Дверь захлопнулась с металлическим лязгом.

— И да, — добавила Химера, устраиваясь напротив. — Прежде чем ты спросишь — Кардинал жив. Я вытащила его из Пустоши. Сейчас он гость Мазая. Добровольный или не очень — зависит от точки зрения.

Машины тронулись. Через заднее стекло Егор видел, как поселение Забытых остаётся позади. Маленький оазис, где люди и твари научились жить вместе.

А впереди ждал Нулевой форт и планы человека, считающего себя вправе решать судьбу всего Мешка.

Большая игра началась. И Егор наконец понял — он не игрок. Он фигура на доске. Вопрос только в том, сможет ли фигура изменить правила по ходу партии.

В кармане лежал мешочек Сторожа. Последняя надежда тех, кто верил, что Проводник — больше, чем просто инструмент в чужих руках.

Машины мчались на юг, поднимая тучи брызг из вечных луж Мешка. Дождь барабанил по броне, как всегда. Как будет всегда.

По крайней мере, пока кто-то не изменит правила игры окончательно.

Глава 15. Конвой

Машины тронулись, и поселение Забытых начало уменьшаться в заднем стекле. Егор смотрел, как фигура Сторожа превращается в расплывчатое пятно, потом исчезает за поворотом. Старик стоял неподвижно и что-то в его позе говорило о печали — словно он прощался не только с гостем, но и с надеждой. Вместе с поселением осталась и иллюзия выбора — теперь он был просто пассажиром.

Конвой, подумал он, глядя в окно на проплывающие руины. Всю жизнь водил конвои, а теперь сам стал частью одного. Только не машиной, а грузом. Забавно, как меняются роли.

УАЗ подпрыгивал на выбоинах, бросая пассажиров из стороны в сторону. Дорога, если это можно было назвать дорогой, представляла собой череду ям и колдобин, заполненных вечной водой Мешка. Каждая выбоина отдавалась в позвоночнике, напоминая о том, насколько реален этот кошмар. Химера сидела напротив, её лицо было непроницаемым, взгляд устремлён в окно. В её позе читалось напряжение — словно она вела внутренний диалог, споря сама с собой. Егор пытался поймать её взгляд, но она упорно избегала контакта.

Егор изучал её украдкой. После трансформации в Пустоши она изменилась — движения стали более плавными, хищными. В глазах появилось что-то нечеловеческое, но не звериное — скорее отстранённое, словно она видела мир под другим углом. Иногда он замечал, как она неосознанно сжимает и разжимает кулаки — привычка, которой раньше не было.

Водитель впереди вёл уверенно, но Егор автоматически отмечал ошибки. Слишком резко входит в повороты, не чувствует машину. На третьей яме подвеска жалобно скрипнула — новичок не заметил опасный участок, который опытный водитель объехал бы по дуге. Руки сами тянулись к воображаемому рулю, поправить траекторию, выбрать оптимальную скорость. Старые привычки умирают тяжело.

— Что смешного? — спросила Химера, сидевшая напротив.

Егор не заметил, что улыбается.

— Ничего. Просто думаю о конвоях.

— О конвоях? — она приподняла бровь.

Странно, подумал Егор. Уже несколько месяцев прошло с той первой встречи в столовой форта "Каскад", а я до сих пор не привык к её глазам. Тогда она казалась просто девушкой с необычной внешностью, которая знает дороги и умеет выживать. Теперь знаю — она гораздо больше. И гораздо опаснее.

— О том, что это такое — конвой. Несколько машин, движущихся в одном направлении. Но это только видимость. На самом деле конвой — это сложная система договорённостей. Кто ведёт, кто прикрывает, кто решает, когда останавливаться. И все эти договорённости держатся на одном — на доверии. Без него конвой развалится на первом же повороте.

Он посмотрел на неё в упор.

— А что происходит, когда доверия нет?

Химера отвернулась к окну. В её отражении мелькнуло что-то похожее на сожаление. Губы дрогнули, словно она хотела что-то сказать, но передумала.

— Тогда это не конвой, а конвоирование.

— Именно.

Молчание повисло между ними, тяжёлое, как свинцовые тучи над Мешком. Дождь усилился, барабаня по крыше с удвоенной силой. Капли били по металлу с яростью, словно пытались пробить броню. Водитель включил дворники на максимальную скорость — ещё одна ошибка, опытный бы знал, что в таком ливне лучше ехать помедленнее, дать воде стечь с ветрового стекла.

Егор откинулся на жёсткое сиденье, прикрыл глаза. Воспоминания накатывали волнами.

Он вспомнил тот первый караван в форт "Высота". Кардинал тогда спросил: "Уралы водил?" И он ответил: "Приходилось". Хотя мог бы сказать — да, водил их через минные поля и засады, через реки без мостов и горные перевалы. Водил под обстрелами, когда броня звенела от попаданий. Водил с пробитым радиатором, заливая воду