— Они же за стеклом…

— И что? — хмыкнул мальчишка. — Это моё место. И если я не хочу, чтобы они этого слышали, то они этого не услышат.

— Да? Забавно. А похоже на то, что это тебя тут заперли, — заметил я с изрядной долей скепсиса.

Он негромко рассмеялся, отвернулся и направился к столу. Сел за него и принялся перебирать лежащие на его поверхности листки бумаги.

— Уверен, что они думают точно так же. Но ирония ситуации заключается в том, Алексей, что это они сами заперли себя здесь, со мной.

Так, хватит с меня.

— Что ты такое?

Мальчишка протянул руку и взял один из лежащих на краю стола пустых листов.

— А разве для тебя это имеет какое-то значение?

— Если бы не имело, то ты не хотел бы со мной встречаться.

— Если бы я не захотел с тобой встретиться, то этого разговора вообще не случилось бы, — возразил он мне. — Как ты думаешь, моё желание встретиться с тобой привело тебя сюда, или же твоё собственное согласие?

— Чушь какая-то…

— Отнюдь, — покачал он головой и взял в руки карандаш. Через секунду я услышал, как грифель начал скрипеть по бумаге. — У вас, людей, есть забавная черта. Знаешь, какая?

— Удиви меня.

— Вы боитесь неизвестности.

— Тоже мне, удивил. Все её боятся…

— О, нет, Алексей. Совсем нет. Вы неистово, до дрожи страшитесь того, чего не ведаете. Но порой, если знать, что должно случиться, то страх может оказаться в стократ сильнее.

— К чему ты это?

— К тому, что я хочу сделать тебе… давай назовём это подарком.

— Какой ещё подарок? — растерянно спросил я.

— Тот, от которого отказался Николай. Я ведь предупреждал его. Но он моим словам не внял. Вот и заплатил свою цену за то.

— Ты про его раны?

— Да. Наглядное доказательство того факта, что он поступил неверно, пусть никогда в этом и не признается. Он решил, что жизнь важного для его мечты человека стоит выше, чем его собственная. И он принял решение, хотя и знал, что последствия для его мечты могут оказаться куда менее… травматическими, наверно. Так бы вы, люди, сказали, да?

— Может, травмирующими? — предложил я, и мальчишка кивнул, всё ещё не отрываясь от своего рисунка.

— Именно. Может, и травмирующими. Хорошее слово. Подходящее. Видишь ли, он выбрал страх перед тем, что ему известно. А что выберешь ты, Алексей?

С каждым его словом понимание ситуации ускользало от меня всё больше и больше. Я чувствовал несвойственное для себя ощущение — то, что я теряю нить разговора, скрытую за двусмысленными формулировками и аллегориями.

И это начинало меня бесить.

— В каком смысле? Ты можешь ответить нормально?

— В самом прямом.

Он отложил карандаш, повернулся ко мне и протянул в мою сторону свою левую руку. Пальцами он держал листок бумаги, на котором только что рисовал.

— Я хочу дать тебе выбор. Подарок. Дар знания, если хочешь. Ты можешь посмотреть. Можешь краешком глаза увидеть то, что приготовила тебе судьба. А можешь отказаться от этого…

— Ещё скажи, что видишь будущее, — фыркнул я, но он даже бровью не повёл.

— Я не вижу будущего, Алексей. Никто не в состоянии его увидеть. Но я могу читать возможные вероятности грядущих событий. Где-то лучше. Где-то хуже. Видишь ли, будущее — не одна единственная линия. Это… набор возможностей. Каждый наш выбор, каждый случайный вздох, даже молчание — всё это перераспределяет вес вероятностей: одни сценарии уплотняются, становясь почти неизбежными. Другие же — тают, как дым. Мир, Алексей, устроен не хаотично, чтобы ты себе не думал. Он куда больше похож на чёткую и структурированную систему. Систему, которая стремится к равновесию. И чем больше мы действуем или бездействуем, тем сильнее наклоняем чашу весов в одну сторону или в другую сторону. И в какой-то момент одна из вероятностей набирает такой вес, что остальные просто перестают существовать — не потому что их стёрли, а потому что сама реальность больше не может поддерживать возможность их существования. Смотри!

Сказав это, мальчик поднял правую руку и толкнул стоящую на столе кружку. Та проехалась по гладкой поверхности, растолкав лежащие на ней карандаши, и с глухим стуком упала на пол.

— Видишь?

— Вижу, что ты только что толкнул кружку на пол, — пожал я плечами.

— О, нет, — он улыбнулся и указал на кружку и разлившуюся по полу воду. — Я просто исключил из будущего ту линию вероятности, согласно которой она продолжила бы стоять на столе. Понимаешь? Как только мы начинаем действовать, мы исключаем лишние варианты. И чем активнее мы действуем, тем больше будущее перестаёт быть множественным. Мы думаем, что выбираем, но на самом деле лишь ускоряем неизбежное, которое уже ждало нас в тени других несбывшихся миров.

Его губы растянулись в улыбке, широкой настолько, что показались идеально белые ровные зубы. Жуткая, почти мерзкая и неестественная улыбка, от которой мне стало не по себе.

— Разве оказался бы ты здесь, если вместо того, чтобы пытаться остановить убийцу своими силами, возложил бы эту ношу на кого-то другого?

Его слова на миг перенесли меня обратно в прошлое. В то самое прошлое, которое всё ещё, очень редко, но продолжало сниться мне по ночам в кошмарах. В ту ночь, когда я стоял на залитой дождём крыше московской высотки. В промокшей до нитки одежде. С пистолетом, который судорожно сжимал в руке, лелея бесполезную надежду на то, что оружие мне поможет.

Надежду на то, что я смогу что-то исправить.

— Ты ничего не исправил, — будто бы прочитав мои мысли, сказал он, всё ещё протягивая мне листок бумаги. — Возьми. Прими решение. Я могу лишь предложить тебе это. Всего лишь дать возможность взглянуть на то, какие вероятности тебя ждут.

Моя рука почти что сама собой потянулась к листку… и остановилась. Пальцы замерли всего в нескольких сантиметрах от исчерканной карандашом белоснежной бумаги.

— Что такое? Неужели ты боишься того, что узнаешь? — в его голосе прозвучало отчётливое веселье. — А как же твои слова о страхе неизвестного?

— Нельзя бояться того, чего не знаешь.

— А как ты узнаешь, что там есть то, чего тебе стоит страшиться, если даже просто боишься взглянуть?

— Посмотреть в будущее? Просто так?

Услышав мои слова, альф равнодушно пожал плечами.

— Свою цену я уже заплатил. Так что меня устроит любой твой ответ.

Я ещё раз посмотрел на листок. Нужно принять решение. Решение, которое, возможно, изменит всё…

Выждав пару секунд, я протянул руку