- Я не нарочно, так получилось! Не сдавать же в жилфонд! Вы же потом сказали бы, что квартиру потеряли.

Короче говоря, накал страстей пошел в другое направление, а я молча достал заранее написанное заявление об уходе по собственному желанию и положил на стол Высокой и Полномочной комиссии. Мой дозор тоже окончен. Две недели на отработку я честным образом провел, гоняя свои учеников, которые уже вполне могли теперь называться фехтовальщиками и участвовать соревнованиях чемпионата Союза, пусть и без надежды на победу. Кстати говоря, перебежчики наши, фальшивые Синицын и Завенягин пахали в полную силу, за время своего нахождения в «Динамо» они по уровню догнали более опытных товарищей, а бывший Царьков, который бывший боксер выбился в пятерку лучших. И за всё время мы ни разу не обмолвились друг с другом ни словом о совместной принадлежности к некоей организации. Хорошие парни, настоящие офицеры, горжусь своими учениками.

После увольнения я аж целых три дня пробыл безработным, занимаясь квартирой и обживая своё гнездышко. А потом одним теплым июньским вечером, когда я пил кофе, сидя на балконе, снизу раздался свист. На тротуаре стоял очень знакомый мужчина и махал мне рукой.

- Чего свистишь? Денег не будет! К тебе спуститься?

- Не надо, сам поднимусь! Готовь чашки!

Петр Онегин собственной персоной пришел по мою душу. Рупь за сто, будет выдергивать из резерва. А как же отпуск?!