Землеройкин гордо рассказывал гостям, что он всегда-всегда верил, что дар во мне пробудится, и знал, что Фома долго не задержится в ранге наследника.

Разумеется, ни один «М» из местных, пусть их было в хомячинской губернии и не особо много, не почтил своим присутствием наш светский раут. Да мы и не сильно их зазывали. Приглашения им отсылались исключительно ради вежливости, дабы не породить очередную местечковую войну кланов. Государь требовал формального соблюдения приличий от ведущих кланов.

Перед самым отъездом Двоехвостов зазвал меня и папеньку для личной беседы.

— Не уверен, что назначение Василия вас обоих обрадует, но это отличный шанс для карьеры. Да и выхода сейчас особого нет. Мурков вместе с полубезумным священником добились аудиенции у Котриарха, долго сморкались в полу его сутаны и бормотали, что Мурлынов переселился в тело Кошанского и там непотребства творит. С места председателя Династической комиссии Муркова сняли и отправили в дальнее имение подлечиться, но всё же там ещё священник то же верещал, да пара других свидетелей нашлась. Синод напрягся, а значит, могут Василия на месяцок в какой монастырь закрыть. Только выбраться потом оттуда тяжело, и у Филимона очередной приступ благочестия, а уж канцлер несомненно добро даст.

— Вот уроды, — вырвалось у меня, — не было там Мурлынова! Я воздушной стихией их разогнал!

Князь потрепал меня между ушами.

— Сам понимаешь, истина никого не интересует. Но я подумал о дипломатическом пути для тебя, Васенька: освободили мне всеми правдами и неправдами место помощника посла в Котаксии. Так что не задерживайся, дружочек, после бала дуй в столицу. Документы тебе завтра-послезавтра приготовят. Пересидишь бурю под крылышком королевы Матильды.