«Ещё метр. Ну, ещё один! Успеть, чёрт возьми, тебе надо успеть, Макс!». Воды ручья вдруг стали гуще, темнее, словно я ползу по разбавленной нефти. Она липнет к коже, и её резкий запах отдаёт серой и электричеством, как после грозы.

Я почти у цели.

Тень от стены перед входом в пещеру накрывает меня, и становится холодно по-настоящему, до костей. Эта тьма физически давит на глаза. Я останавливаюсь, прислонившись спиной к холодной скале, и пытаюсь перевести дух. Ага, воздух здесь тот самый — могильный, запах влажной гнили и древнего, инфернального зла. Подтягиваю первую мину, вторую… Они нестерпимо тяжелы. «Вот и приползли, — бормочу я, стараясь не смотреть в чёрный зев перед собой. — Русский спецназ в гости к Ктулху».

Ещё несколько метров, и я начну закладывать взрывчатку под своды этого ада, молясь, чтобы хватило времени на бегство. Начинаю устанавливать взрыватель в шашку, окоченевшие пальцы плохо слушаются. Именно в этот момент шёпот из пещеры стихает. И наступает тишина. Гробовая, неестественная, давящая тишина. Даже кожистые твари в багровом небе замирают. Что-то шевелится в этой темноте, скребётся когтями по шершавому камню, а я знаю — если оно выберется наружу, мне конец.

И в этой тишине я слышу новый звук. Отчётливый, влажный, шаркающий шаг из глубины пещеры. Не один. Их много. Очень много. Они приближаются. И я понимаю, что мне уже не успеть…

Процесс пробуждения был болезненным — очнулся неожиданно, будто от толчка. Не пошевелившись и продолжая прерывисто дышать, я не мог вернуться в реальность.

Как будто между кошмарным сном и явью пролегла граница, со всеми присущими ей атрибутами: контрольно-следовой полосой, рядами проволочных заграждений, пулеметными вышками с прожекторами и патрулями со свирепыми овчарками. Да уж… Лучше никому не рассказывать. Подумают, что сочиняю.

Через несколько минут я приоткрыл глаза и тупо уставился в потолок, пытаясь оценить степень головной боли. Затем приподнял подушку, прислонив к спинке кровати, сел, оперевшись спиной. За окнами светло. Глянул на часы. Почти двенадцать, ничего себе. Что теперь делать, надо вставать… Сел, поднялся, голова кружилась. Тело было вялым и безвольным, хотя остаток сна говорил: «Видишь, всё хорошо, тебя и на этот раз не сожрали».

В санузел! Господи, какой архитектор придумал это чудовищное слово? Нет бы назвать «санфаянсовая». Закончив поливать себя холодной водой, я подумал и достал из тумбочки некогда подаренную механическую бритву с ручным заводом «Спутник-67» Московского приборостроительного завода.

К десятилетию космической эры, запуску первого искусственного спутника Земли, эту ленинградскую бритву модифицировали в Москве, изменив внешний вид и добавив к названию число «67». В комплект к бритве идёт щёточка для чистки ножей, запасная насадка для бритья, дорожный кожаный футляр, картонная коробка, инструкция-паспорт и гарантийный талон, который я бережно сохранил. Завода у этого чуда механики хватает на три минуты, но зато пружинный механизм может работать полвека.

Сеточка насадки из не самой лучшей стали 0,05 мм довольно быстро теряет режущие свойства, но выручает дисциплина обслуживания и паста ГОИ. В противном случае бритва становится эпилятором. Я поступил хитрей и проще, заказав десяток новеньких насадок каналом, вес мизерный. В общем, мой «Спутник» бреет отлично даже спустя несколько десятилетий после выпуска. Отрабатывает под ноль, не дерёт.

Просто нужно соблюдать инструкцию, которая гласит: «…бриться, слегка прижимая головку с сеткой к коже, делать спиралеобразные движения против волоса, второй рукой натягивая при этом кожу». Пользоваться бритвой следовало ежедневно, с двухдневной щетиной низкооборотный «Спутник» справляется хуже, если сетка не отполирована вручную.

Как я понял, такие заводные механические бритвы в СССР пользовались большим спросом у советских командировочных, которые хотели по прибытии на симпозиум, выставку или съезд выглядеть опрятно. В дороге далеко не всегда появлялась возможность воспользоваться электробритвой. Ну а умельцы делали из «Спутников» машинки для набивки татуировок.

Ей я пользуюсь только тогда, когда хочется выглядеть ухоженным, а времени и желания заправлять опасную бритву нет. После бритья спрыснул лицо недорогим турецким лосьоном и, надев шорты и накинув рубашку, спустился вниз.

Ни за столом, ни во дворе никого не было. Однако столовые приборы на одну персону разложены. Для меня, значит. Поэтому я со смиренным видом опоздавшего не только к завтраку, но почти и к обеду, уселся за стол и стал ждать.

Магдалена появилась через пару минут, поставив передо мной большую глиняную кружку крепкого дымящегося кофе.

Только эта одинокая олива в центре двора знает, сколько мне понадобилось терпения и слов убеждения, чтобы Магда привыкла к кощунственной мысли — енисейский богатырь не пьёт кофе маленькими чашечками, как это принято у турок и греков. Нам подавай большую кружку американо.

— Магдалена, присаживайтесь. Давайте устроим летучую планерку, расскажите, что у нас плохого…

— Вы всё проспали, Максим, — сказала хозяйка, усаживаясь напротив, — но Екатерина Матвеевна распорядилась вас не будить.

— Хм-м… А где она?

— Уехала на «Ниве» по делам.

— Каким?

— Мадам не сказала, но в плане у неё была важная встреча с секретарём Департамента экономического развития.

— Я понял… А мужчины куда пропали?

— Мистер Гоблин вместе с вашим сыном с самого утра уехал в Стамбул.

— Вот как? — непритворно удивился я. — Похоже, действительно всё проспал.

— Мистер Гоблин был очень активен. Очень! Он разбудил мальчика пораньше, и сразу после завтрака они сели на эти ужасные большие мотоциклы и умчались. Знаете, вам надо что-то делать, я опять еле-еле уговорила этого негодника Бернадино надеть шлем.

— Поговорю с ним. Строго, — пообещал я. — Сомов что-то мне передавал?

— Михаил попросил прочитать вам это, — Марго вытащила из кармана передника маленький потрёпанный блокнот и медленно зачитала по-русски: — «Нужно без палева узнать в Додж-Сити или у кого-нибудь из окрестных фермеров, как здесь обстоят дела с аммиачными удобрениями. Где берут, сколько стоит и пр.» Что такое «без палева», Максим?

— Это значит без спешки.

— А «пр.»?

— Прочее. Сокращение такое. Магда, дорогая, дай мне это записку.

Хозяйка хмыкнула, покачала головой, затем плечами, вырвала из блокнота листок и протянула мне.

— Удивительный язык. Но я стараюсь.

Спрятал в карман шорт, потом сожгу.

— А когда…

— Мужчины вернутся около девятнадцати часов, так сказал Михаил, а госпожа не задержится после окончания рабочего дня.

— Спасибо, значит, где-то в шесть вечера…

— Обед нести?

— Что там у нас? Впрочем, у тебя всё вкусное, давай через десять минут, как раз проснусь.

Магда сдержанно улыбнулась и отправилась на кухню.

Всё понятно, Сомов практически сходу начал действовать. Мы не успели проговорить все эти моменты, но сталкер ждать не стал, значит, и время