— Пан рыцарь, — Резанов вежливо поклонился. Напарники последовали его примеру. Дух тамплиера остановился, оглядел всех троих стражников и, в конце концов, снова уставился на Макса.

— Пан рыцарь, мы здесь, чтобы прекратить злодейства, — пояснил тот. Дух молча ждал. — Кто-то устраивает тайные сборища в костёле Святого Якуба, а потом в Праге умирают люди, — Максим нерешительно посмотрел по сторонам, и добавил:

— Мы пришли не для того, чтобы грабить могилы или чинить другое беззаконие.

Синее свечение на секунду сделалось ярче, а потом призрак исчез. Темнота подземелья показалась ещё более непроглядной, а свет свечных огарков — совсем тусклым, едва ли не умирающим.

— Наверное, это означало разрешение действовать? — предположил Иржи.

— Наверное, — согласился Макс. — По крайней мере, явного запрета я не увидел.

Главный проход плавно заворачивал к северо-западу, и два-три раза они миновали боковые ответвления, но не стали тратить время на их исследование. В одном месте в нише обнаружилось целое семейство летучих мышей: из-за неожиданных холодов бедняги повторно впали в спячку и замерли крохотными лохматыми комочками, прижавшимися друг к другу. Почему-то вид этих зверушек рассердил Чеха до крайности. Ворча себе под нос, ординарец проверил палаш в ножнах, потом наполовину вытянул и снова спрятал кинжал.

— Пан Войтех? — настороженно позвал его шедший замыкающим Шустал.

— Ненавижу, — процедил ветеран.

— Мышей?

— Нет. Тех, кто мучает божьих тварей, — Чех на ходу оглянулся через плечо. — Зимой и без того умирает множество кошек, собак, птиц. А теперь им и летом нет передышки.

— А я думал, летучих мышей считают колдовскими созданиями, пособниками ведьм и… — подключился к разговору Максим.

— Чушь полная! — отрезал Войтех. — Чёрную магию творят не зверушки, а люди. Безо всякого пособничества, собственной волей. А летучие мыши едят комаров и ночных насекомых, я сам видел. Стало быть, благодаря им будет меньше всякого гнуса. Это разве не польза?

Они ещё некоторое время шли молча. Потом Макс сделал знак остановиться и прошептал:

— Кажется, пришли.

Здесь проход заканчивался, упираясь в мощную каменную стену. В центре её была низкая сводчатая арка, за которой начиналась узкая винтовая лестница.

— Интересно, а что насчёт дозорных? — спросил Иржи, косясь по сторонам.

— Они, наверное, чувствуют себя в полной безопасности. На улице всё просматривается, а про подземный ход мы вроде как не знаем.

На ступенях, уходящих спиралью вверх, на несколько секунд замерцало и вновь погасло знакомое синеватое сияние.

— Кажется, нам дают понять, что путь свободен, — предположил Резанов и шагнул на первую ступеньку.

Подъём оказался неожиданно долгим. Спуск в подземелье из сарайчика создавал обманчивое ощущение, что крипта пролегает чуть ли не под поверхностью улицы — однако, похоже, это было вовсе не так. Капрал-адъютант попробовал было считать ступеньки, но на четвёртом десятке сбился, тем более что приходилось постоянно следить за тем, куда ставишь ноги: на узкой и тесной лесенке можно было запросто оступиться.

— Терпеть не могу забежные ступени, — проворчал Макс, в котором проснулся строитель.

Наконец, подъём завершился, и они оказались перед деревянной дверью. По периметру неплотно прикрытого полотна пробивался едва заметный свет, немногим ярче того, что давали их собственные свечи. Максим, молясь про себя, чтобы петли были хорошо смазаны, осторожно потянул; эффекта не последовало. Тогда парень толкнул дверь, и она плавно распахнулась. В лицо сразу повеяло свежим и куда более холодным воздухом, в котором отчётливо ощущались запахи воска и ладана.

Стражники оказались в небольшом закутке, в дальней от входа части костёла. Сюда выходило ещё несколько дверей, но свет, пробивавшийся в подвал, горел не за ними, а справа, в нефе. Толстые чёрные свечи в расставленных вдоль прохода подсвечниках чуть мерцали, хотя и выдавали самое обыкновенное желтоватое пламя.

Перед кафедрой стояли несколько человек и, запрокинув головы, слушали того, кто вещал с кафедры. Этот, в облачении священника, был с виду ещё довольно-таки молод — не старше сорока — и говорил, подтверждая свои слова властными жестами. К удивлению ночной вахты, при всей прекрасной акустике, какой по умолчанию должен был обладать любой костёл, до выбравшихся из крипты не долетало ни слова. Будто ночное собрание проходило в совершенно прозрачном звуконепроницаемом пузыре.

Пан Чех, обойдя Резанова, осторожно приоткрыл одну из соседних дверей, потом вторую. Прикрыл их и вернулся к товарищам.

— Сакристии, — пояснил он.

— Лестница на колокольню должна быть на том конце, у входа, — Максим вытянул шею, вглядываясь в пространство нефа. — Только козла я что-то не вижу.

— Может, его не обязательно приносить в жертву каждый раз? — предположил Шустал.

— Может быть. Вот же хитрая бестия! Даже на своём тайном сборище — и то позаботился о конфиденциальности, — Резанов с ненавистью взглянул на человека на кафедре.

Где-то в вышине мерно зазвонил колокол, отбивая одиннадцать часов.

— Пан командор ведь обещал в одиннадцать? — поинтересовался Иржи.

Войтех кивнул. Макс быстро пересчитал собравшихся перед кафедрой мясников.

— Восемь человек, — кисло заметил он. — Можно, конечно, попробовать. Эффект внезапности, и всё такое.

— Не советую, — прошептал Чех, указывая в противоположный конец нефа. Там, у запертых главных дверей собора, плохо различимое в полумраке, что-то двигалось.

— Да твою ж! — не выдержал Шустал. — Опять они? В храме⁈

— Я же говорил — у англичан был случай… — начал было Максим, но тут с колокольни Святого Якуба понёсся тревожный перезвон, который знали и которого боялись все в городе. И не только в Праге, но и в любом