Да, пост свой викинг занимал явно не зря. Народ слушал, затаив дыхание. Ингеборга мяла в руках шёлковый платочек, а в глазах её стояли слёзы.

— И я, не самый лучший слуга Господа нашего, тешу себя надеждой, что узрел это чудо не зря. Что верно истолковал знак Божий. Не в погоне за славой и землями, богатством и роскошью, цель подлинного христианина. А в том, чтобы, как сказал словами Святого Писания сам Всеслав Мудрый, воздалось каждому по вере его. И он, прибывший к нам из далёких земель, через половину мира, пережив страшные испытания и претерпев мУки, тому достойное и бесспорное подтверждение! Он, желая защитить свой кров и свою семью, свою землю и свой народ, пересёк реки и моря. Подарил избавление и свободу тысячам людей. Вернул им веру и надежду, взяв под свою защиту. Мы можем с ним расходиться в некоторых богословских вопросах, но я смиренно не стану спорить с великим князем русов. Потому что знаю, что ответит он мне словами Святого Евангелия! О том, что кесарю — кесарево! Клянусь, за свою долгую жизнь я впервые встретил человека, настолько крепкого в вере! И горжусь этим, хвала Господу!

Не знаю уж, где и у кого он этому научился, но сказано было горячо, от сердца, искренне и донельзя убедительно. Судя по тому, какой гвалт поднялся в «скромной обители», где по углам, я только сейчас приметил, тоже навалом лежали груды золотой посуды, каждый из слушателей посыл архипастыря разделял всем сердцем. Мужики накинулись и начали обниматься, рискуя выдавить из нас последний воздух, хлопая по плечам, будто доской, вопя на разных языках привычные им здравицы. И это, конечно, было приятно, хоть и неожиданно.

«Нет, определённо, не зря сплавали», — задумчиво протянул Всеслав.

«Не то слово», — только и нашёл, что ответить я.

Застолье надолго не затянулось. Во-первых, королеве, которую укатили в спальню, нужен был покой, и я, как врач, на этом настаивал. А во-вторых, на столе из-за обилия деталей не сразу выяснилось, что еды-то было не так уж и много. Поэтому, перекусив вполне себе по-отшельнически, и в основном постного, свинины и эля, расположились по ложам вдоль стен. Тоже крытым парчой, которая оказалась дьявольски скользкой и вообще неудобной. А завтра предстоял очередной долгий и трудный день, ЛугнасАд, праздник в честь Бога-искусника, почитаемого многими местными, всеми северянами и горцами, пусть его и знали под разными именами. Но это, как всем понемногу становилось ясным, вовсе не было причиной для того, чтобы ссориться и убивать друг друга.

Глава 21

Свадьба Луга

Утро привычно начали с разминки. То, как летали вокруг нас с Гнатом вязовые плахи, заставило в очередной раз притихнуть даже Хагена, который всегда издевался над тем, что деревяшками у него на Родине махали только малые дети, а настоящие викинги признавали только добрую сталь. На этот раз он подошёл и попросил подержать «шутейный детский меч». Покачал в руке палку в полпуда весом. Вот тогда-то и притих.

Народ, что воины, что гражданские специалисты и прочие разнорабочие, к субботнику приступил, кажется, ещё до света. Мы после завтрака понаблюдали удовлетворённо со стен, как сновали и копошились они на поле. Которое уже не так походило на вчерашнюю сугубо тревожную и безрадостную картину. А Боги ещё и ветерком южным порадовали-поддержали, чтоб на город смрад не несло, и утилизаторам попроще было.

Холму срыли макушку, выбрали приличных глубины и диаметра ямку и теперь загружали её покойниками. Преимущественно частично демонтированными. Удивило то, что ку фил работали наравне с людьми: я своими глазами видел, как тянул какой-то здоровущий кобель за последнюю оставшуюся ногу худосочного бывшего норманна в сторону холма. Морда у пса при этом была донельзя деловая и чуточку брезгливая. Видимо, страшное иудейское проклятие продолжало работать. Ну, ничего страшного. Пара хороших дождиков осенью — и станут тут райские кущи, душистые и урожайные. А вон там я бы яблоневую аллейку разбил, прямо возле холма. Тут сильно лучше наших были яблочки, крупнее и слаще. Про саженцы не забыть бы. Надо Сёме сказать, что за каждый хороший по гривне получит, он-то точно тогда не забудет, мёртвого замучает. А чтоб саженцы те загрузить, придётся золото выбрасывать. Кстати…

— Гнат, а Стиганд вчера про нашу долю не приврал ли малость? Больно уж нарядно у него было в скромной обители, — обернулся к другу великий князь. Архиепископ лично руководил облагораживанием территории и при осмотре её свысока не присутствовал. Вон, орал как раз на кого-то на том берегу. Смиренно, разумеется.

— Неа, чистую правду сказал дед, — отозвался Рысь, скользя взглядом по полю.

— А где? — удивился Всеслав.

— Добро-то? Так три ночи лодьи подгоняли и набивали с вечерней зорьки до первого света. В устье Ставр-реки сложили пока, чтоб тут глаза не мозолило. Там и наша доля, и Крутова, и Хагенова.

— А Свен с Олафом? Франки? — уточнил Чародей.

— Дядька твой хваткий оказался, уж на что до золота солощий — жуть! — ухмыльнулся Гнат. — Они ещё до бойни этой своё в порт отправили, на всякий случай, видимо. Филька-то всё понял ему, мол, сперва с Вильгельмом бы решить, а потом уж разбираться с барахлом, да Рауль ни в какую. Там, говорил, по-всякому может выйти, а так у мамки хоть деньжата какие-никакие останутся. Наймёт воинов и отомстит за нас в случае чего. Или бусики себе купит.

Мы посмеялись над рачительным родственником, Медвежье лицо и интонацию которого Рысь передал блестяще. Не обмануло первое впечатление, хороший он мужик оказался, Рауль. И правда его вполне понятная была и в чём-то даже мудрая. Шансов на то, что ночная операция пройдёт именно так, как прошла, был всего один. Из двух: пройдёт или не пройдёт. Но Боги выдали.

— А Олаф, как я понял, часть Инне не то подарил, не то в долг дал, не то под спуд спрятать велел, чтоб в следующий раз забрать. И Свен то же самое, — продолжил Гнат.

— Вот это диво! Прям вот так взяли и оставили золото? — поразился Всеслав.

— Нельзя взять и просто так оставить золото, — поучительным тоном какого-то киногероя ответил князю воевода, сложив пальцы колечком. — Поэтому его так сложно и оставляют, нехотя, через силу. Но больше нельзя взять никак.

— Почему это? — не понял Чародей.

— Так потонем же, — терпеливо пояснил Рысь. — Класть больше некуда.

Всеслав уставился на него, пытаясь сохранить хоть немного невозмутимости на лице. Тщетно.