на плечах местных жителей и командами купеческих судов. Подозреваю, что именно речники, как люди предприимчивые и оборотистые, овладели огнестрельным оружием и боезапасом, оставшимся после отплытия на барже княжеских солдат, так это оружие надо вернуть в полном объеме, так как солдаты, вооруженные тесаками против конницы не выстоят. Кроме того, я хочу, чтобы оборонительные позиции речники нам передали в плановом порядке, и нам не пришлось потом выбивать кочевников с городских улиц. И казенное добро должно остаться в городе, а не уплыть с купцами на Север. Поэтому, повторяю мой приказ – ни одно судно не должно без моего ведома покинуть порт и уйти на Север. Действуйте жестко, но боеприпасы экономьте.

Все мои силы теперь сконцентрировались на окраине города. Из захваченных телег, арб и прочих фургонов, я велел сформировать просторный вагенбург, одним плечом упирающийся в берег озера, а вторым – в мост через городской канал, на противоположном конце которого защитники города соорудили баррикаду, к которой я и направился в сопровождении неизменного вестового.

- Кто такой будешь? – с беспорядочного нагромождения камней, бревен, мешков земли и даже откровенного мусора мне навстречу поднялся зверовидного вида мужик со стареньким мушкетом в руках, одетый в простую длинную рубаху, подпоясанную веревкой и такого же вида, потертые штаны. Шляпа напоминала мою панаму, а на ногах, на портянки, были надеты какие-то мокасины из кожи.

- Князь Олег Александрович Булатов, прибыл на помощь вашему князю отбивать нападение кочевников…

- А наш князь где, вашество?

- Ваш князь, его светлость Слободан Третий с наследником и семейством отбыли на север на личном пароходе, в связи с переходом на новую работу и переездом на новое место жительства…

- Чего это?

- Бросил он вас и удрал, понял? Так что, за неимением другого я ваш князь получаюсь…

- Новый хомут…

Мужик, которого окружали десяток его, пусть плохо, но вооруженных товарищей, никакой подлости от меня не ожидал, поэтому от моего бокового в челюсть покатился с баррикады, уронив свой мушкет или фузею, я в такой старине не разбирался, а я, выхватил свои двуствольные револьверы, активировал защитный экран и навел стволы на опешивших мужиков.

- Перестрелять бы вас, блядей, за антиправительственные слова, но я сегодня добрый, поэтому объявляю вам амнистию. А на твои обидные слова, братец, отвечаю, что я не новый хомут на ваши худые шеи, а ваше счастье. Ты! – я ткнул пальцем в поднимающегося и потирающего челюсть мужика: - Больше такое позорное тряпье носить не будешь…

- Что это, позорное? – обиделся мой «крестник», отряхивая грязь и мусор с одежды: - Я в таком на работу хожу, грузчиком в порту, чтобы новое не портить…

Н-да, как-то опростоволосился я немного, но еще ничего не потеряно.

- Да плевать всем, в чем ты в свой порт ходишь! Через год все будем жить в два раза лучше, чем сегодня. Налоги снизим, удои повысим, построим общественную баню, планетарий и синему, а по воскресеньям ты будешь в лаковых штиблетах по парку гулять и пиво баварское из большой кружки пить.

При моей прошлой жизни местные депутаты, при отчетах при выполнении наказов избирателей, постоянно рассказывали о ремонтах или открытиях общественных бань, но для местного электората эта тема на зашла, а вот, при упоминании о лаковых штиблетах и баварском пиве, у многих затуманились мечтательно глаза.

- Вон видите, сколько скотины? – я ткнул пальцем в очередной гурт скотины, что несколько солдат вели на водопой на берег озера: - У кочевников отобрал, но мне столько не надо, теперь буду желающим задёшево продавать или в кредит. Надоело тебе в порту мешки на горбу таскать, купил у своего нового князя лошадь или верблюда с повозкой, и вот ты уже не голь перекатная, а уважаемый биндюжник, предприниматель и сам себе хозяин. А для этого мы должны сейчас дружно выбить отсюда кочевых, проводить дорогих купцов, чтобы они чего лишнего из города не увезли и начинать жить по-новому, стремясь к счастливому будущему. Вон у меня вестовой…

Я ткнул пальцем за плечо, где, с винтовкой наперевес стоял мой вестовой:

- Еще месяц назад был он вошь серая, а теперь, как под мою руку пошёл, стал уважаемой личностью, унтер-офицером Полянкиным Красом Людиновичем, с ним даже офицеры мои не считают зазорным раскланиваться.

- Так и есть, ваша светлость. День и ночь молю предков, что надоумили меня к вам на службу поверстаться. – тут же бодро отрапортовал мой хитрый вестовой: – Теперича, имею надежду в офицеры выбиться, с золотыми погонами на побывку в родную деревню съездить.

- Вот видите, при мне так заведено - коли человек преданный да сообразительный, то нет перед ним преград для личностного роста. Я, после смерти батюшки и матушки, как дела в княжестве на себя принял, то от всех старых офицеров избавился, так как они только водку пить способны были и разговоры против власти вести. Командирами сделал унтеров, что сообразительные, а офицеров всех к каторге приговорил. Теперь они у меня в угольной шахте, бригадой ударного труда, очень шустро уголь рубят, чтобы горячую баланду утром и вечером похлебать, и быстрее на волю выйти, потому как еще бог Перун нам наказывал – кто не с нами, тот против нас.

А вот эти слова мужиков проняли, так как, в условиях ржавых социальных лифтов, такая возможность подняться с самого низа – дорогого стоит, да и строгую власть в нашем государстве народ ценит.

- Вы, мужики, можете свой боевой пост оставить, здесь враг уже не пройдет. Отправляйтесь к своим родным только одну мою просьбу выполните: через час, в княжеском дворце жду от населения города депутацию, человек пять, самых авторитетных и уважаемых, необязательно богатых. Будем решать, как с этим безобразием побыстрее покончить.

К моему удивлению, двери дворца были заперты изнутри, но все выглядело целым и не разграбленным, хотя я ожидал другого.

Полянкин начал стучать кулаком по высоким стрельчатым окнам, так, что звон стекла был слышен на версту, после чего распахнулось одно из окон второго этажа.

- Я что сказала?! Убирайтесь, не то, буду стрелять! – на нас уставился ружейный ствол приличных размеров, на противоположном конце которого, располагалась бывшая жена бывшего наследника местного престола.

- Приветствую…э-э…Гюлер Бакровна! – помахал я рукой: - Вот,