— А я, в свою очередь, не хочу знать вас, — взглянул я на протянутую руку князя. — А раз так, и пожимать вам руку тоже не буду.

В кабинет вовсю ломилась охрана, вот уже и дверь хрустнула. В неё ударили чем-то тяжёлым вроде тарана.

Как раз на моей фразе в кабинет ввалилась толпа вооружённых гвардейцев. Я лишь успел вернуть Гобу Пожирателя, и тот прихватил клинок телохранителя, вместе с жезлами и ловушкой.

— Пшли прочь, — зарычал в этот момент Черняев на гвардейцев, но затем показал в сторону заскучавшего в углу Владика. — И этого уберите с глаз долой.

— Всё хорошо, Дмитрий Алексеевич? Мы подумали… — промямлил усатый тип. Я узнал его, он стоял на шлагбауме.

— Думать будете в другое время, — холодным приказным тоном продолжил князь. — Никто мне не угрожает. Просто развлекались, и Влад… в общем, он сам виноват.

Охрана не сказала больше ни слова. Она осталась в кабинете, ну а я вышел в коридор. И Черняев догнал меня, когда я почти добрался до лестницы.

— Это же ваше существо было, верно? Признавайтесь, — ядовитым тоном спросил князь, когда мы спускались на первый этаж.

— Я могу вызывать демонов, — тихо произнёс я в ответ, затем на несколько секунд остановился, оказываясь на первом этаже, и обернулся к князю. — Так что если нарушите свои обещания, появится ещё кто-нибудь, похлеще и опасней.

— Я слово своё сдержу, — выдавил Черняев.

— Что там за грохот был, Димочка⁈ — выглянула с второго этажа заспанная опухшая Мышкина. — Я так напугалась!

— Это мы так развлекались, дорогая, — кисло улыбнулся ей Черняев. — Иди отдыхать.

Но я уже не слушал их разговор. Просто поднял руки и крикнул:

— Мир вам да любовь, уважаемые!

И выскочил во двор. Затем благополучно добрался до стоянки, махнув на прощание, провожающему меня с балкона третьего этажа князю. Он был мрачен, холоден и шибко задумчив.

Пусть думает, размышляет. Он дорожит своей шкурой. И раз Гоб проник так просто в его покои, раз он незаметно собрал личные вещи его уже нынешней супруги, то это говорит о многом. По крайней мере о моих возможностях. Ведь он недооценил меня.

Сразу после моего отъезда он усилит охрану, затем всё-таки поговорит с Хазаровым. Передаст всё, что видел только что.

Хотя кто сказал, что это плохо? Босс воронежских теперь станет няшкой и не будет мешать очищению Хабаровска от преступной нечисти? Вряд ли.

Я в голову авторитета не залезу. Но примерно понимал его следующий шаг. Хазаров обязательно отреагирует после беседы с Черняевым. Обязательно. И я примерно понимал как.

Жигу я нашёл на стоянке. И он вовсю точил лясы с охраной парковки. Те ржали как кони, видно нечто веселое он им рассказывал. Увидев меня, водила махнул им и метко кинул чинарик в урну неподалёку.

Мы выехали с поместья. При этом никто нам не мешал этого сделать. Ещё бы. Князь перепугался не на шутку, хотя старался держаться молодцом.

В тот момент, когда мы проехали ворота, те захлопнулись. Да так, что Жига обернулся.

— Я думал, что ты ещё погуляешь, — разрядил тишину Жига, выворачивая на главную. — Там же салют обещают вроде как оху… то есть грандиозный.

— Напраздновался, и хватит, — цепко взглянул я в его лицо. — Ты лучше расскажи, что вёз в багажнике. И какого хрена скрыл от меня это? Мы же вроде договаривались, что наши отношения будут доверительные.

— Спасибо, шеф, что выручил, — тихо прохрипел Жига, нервно постукивая по рулю. — Тут такое дело… Я не хотел тебе говорить, но в общем…

— Какое дело? Ну, давай уже, рожай. Или мне каждое слово из тебя вытягивать? — раздражённо произнёс я.

— Короче… — вздохнул Жига и зубами вытянул из пачки сигарету, нервно закуривая.

— Да прекращай уже. Выкинь соску! И нормально скажи, что случилось, — я продолжил давить.

— Да пля! — водила выкинул из окна сигарету. — В общем, такой расклад. Я проигрался в карты одному грёбаному графу в подпольном казино. И теперь выполняю изредка его срочные заказы… Вот этот один из них.

— Жига, ну вот какого хрена⁈ Какого, я тебя спрашиваю, ты попёрся в это дерьмо? Ты надеялся там выиграть⁈ — выпалил я.

— Да было раз, вот я и… — пробормотал водила, виновато взглянув на меня. — А затем… ну и вот…

— Было раз, — передразнил я его. — Тебя на крючок взяли, а ты и рад. И добровольно влез по уши в эту клоаку. Сколько проиграл?

— Сто тыщ… — прохрипел Жига, краснея. — Ну там, с копейками.

— Мне нужна точная сумма, — процедил я. — Что в ящике и какого чёрта ты его не выложил.

— Да я забыл просто! Забыл выложить! — воскликнул Жига, больше от отчаяния. — А в ящике икра чёрная, браконьерская. Граф Дежнёв ждёт её завтра утром.

— Ты же понимаешь, что не слезешь с этого рабства? — спросил я у водилы, но он в ответ лишь запыхтел, не ответив.

— Этот граф будет тебя использовать до последнего, — продолжал я. — Пока ты не попадёшь в передрягу. В итоге, либо пристрелят, либо сядешь ещё раз, уже надолго. Либо сам граф тебя уберёт, ведь ты много знаешь.

— Да херню спорол, шеф, знаю, — горестно признался Жига, ударив по рулю. — В башку вбил, что выиграю, и… просрал свою жизнь, получается?

— Ничего ты ещё не просрал, — ответил я. — Если обещаешь больше не влипать никуда, то я тебе помогу.

— Да, обещаю, — кивнул Жига. — Но что тут можно сделать?

— Ты так и не сказал точную сумму, — напомнил я ему.

— А, точно… Сто тыщ двести, — вспомнил Жига. — Да, столько осталось.

— А было сколько? — спросил я.

— Было сто тыщ пятьсот, полгода назад, — пробормотал водила, вновь потянувшись за пачкой сигарет.

— Даже не думай, — предупредил я. — Так, утром говоришь? Пришли мне место и точное время, когда отпущу тебя. И фамилию графа.

— Понял, сделаю, — Жига угрюмо уставился в лобовое стекло.

Остальные пять минут он рассказывал, как со стороны дома был слышен какой-то треск. Все подумали, что запускают фейерверки, но на небе ничего так и не увидели. Вот охрана и всполошилась. В итоге я признался, что князь решил продемонстрировать способности своего телохранителя, но они меня не впечатлили. И Жига понимающе улыбнулся.

— О, да, выпендрёжник из Черняева знатный, — понимающе улыбнулся Жига. — Я таких фраерков насквозь вижу. И он очень самоуверенный.

Жига догадался, что же произошло на самом деле. Это было понятно по его уважительному взгляду. Но ему всё не давало покоя то, что