— Ладно, обследуем тебя, подлечим, — Бат постучал ладошкой по моему плечу с улыбкой на лице.

— Аллер, я безумно рад, что ты жив, очень.

— Я тоже, — мы засмеялись и обнялись.

И тут меня как током ударило: мой брат никогда меня не предаст, и я его. И это было как откровение. Интересно, что я такого принёс с собой в этот мир?

— Давай пойдём уже, осталось немного ещё. Хоть поужинаешь, а то в дороге и в дороге.

Странно, есть я как раз-таки не хотел, пока Бат не сказал. Я как собака Павлова захотел есть.

Мы ещё прошли около часа и оказались на месте. Большая поляна сто на сто метров была прекрасна. «Трава невысокая, покошена, что ли?» — подумал я. В противоположной стороне стояли слёты, три штуки, ещё два кружили в небе. Их не было слышно, вернее, не было слышно моторов, а вот воздух, который они рассекали, я слышал. Интересно, что приводит их в движение?

Так, давай в столовую! — сказал Бат, и мы пошли к ней, обнявшись за плечи.

Сначала в умывальную — лицо и руки помыть.

Перед столовой стояло что-то наподобие наших биотуалетов, только с мойками в две персоны и зеркала на передних стенках. Я впервые увидел себя нынешнего. Молодой, лет двадцать, не больше, лицо как лицо, а вот глаза… Глаза карие, даже чёрные, как смородина, и такой взгляд, будто внутрь смотрит и всё видит. Надо же, я сам себя сейчас испугался. Вот этим лицом и взглядом надо пользоваться на все сто процентов.

Бат поднёс руки к торчащей трубке, и вода сразу полилась на его руки. Я сложил ладошки, сделал то же самое — они наполнились тёплой водой. Сенсоры сработали, это не удивило. Мыло в трубке поменьше оказалось. Мы умылись, вытерлись полотенцами, выскочившими из стенки сразу после умывания.

В столовой оказалось два стола на десять персон каждый и по лавке с каждой из сторон.

Садись, брат, я подсуечусь для тебя, чего желаете откушать, мой ДАМАР? Я недоумённо посмотрел на него. Да ладно, ведь так и будет, — сказал он.

А я думал совсем о другом: брат похож на меня, только лицо миловидное, глаза голубые, но взгляд — нет, он не такой, как у меня, совсем не такой, и он моложе меня, это видно, наверно, года на два или три. А ну-ка, я сейчас и проверю свой взгляд на нём. И я сосредоточился, глядя в упор на него.

Ну ладно, брат, я пошутил, чего ты, сейчас дыры от моих глаз оставишь, кончай давай так смотреть, — и он отвёл взгляд.

А я, ухватив его за плечо, засмеялся и сказал: я пошутил.

Нет, брат, твой взгляд выдержать тяжело, это правда. Ты людей насквозь видишь, я не раз убеждался.

Может, поэтому меня и хотят убить?

Если бы только за это, — сказал Бат. — Мы же с тобой ДАМАРской крови (Кровь королей). А ещё за твой взгляд, — и он рассмеялся. А меня думка накрыла: во влип, так влип!

Ладно, я возьму, что мы любим поесть.

Он подошёл к ящику, похожему на холодильник, и начал что-то бормотать, я не слышал что. С минуту постояв, он взял напоминающее поднос и начал вытаскивать из ящика тарелки с едой, ставя на этот поднос. Принёс и поставил передо мной, и пошёл за своим.

Я начал разглядывать, что он принёс. Пюре с соусом, суп с мясом, но очень жидкий. Шурпа, что ли? Я такое ел, вкусно было, не то слово, но на земле. Три кругляшка. Похоже на хлеб или лепёшки маленькие, и ложка, земная мать её, ложка.

Цивилизация и здесь изобрела ложку, хотя китайцы, корейцы и японцы всё двумя палочками уплетают.

А компот? Бах, и перед глазами встал тот самый пятнадцатисуточник, эээх.

Бат принёс два здоровенных бокала с коричневой жидкостью. Ну-с, приступим.

Отужинали на славу, всё было очень вкусно и сытно. Вкусовых разочарований не было, что удивило. А вот из чего это всё, я и не понял, ладно, может, потом разберусь. В бокалах было пиво, ну, естественно, не похоже на наше, но тоже пошло, как говорится, в пользу. И вот тут мой организм дал слабину, меня потянуло спать. Выйдя из столовой, я заметил уже закатывающееся солнце за горизонт того рыжеватого второго солнца, и след простыл. Думал посмотреть на звёзды, но какой там, меня так повело, и всё, я отключился.

Проснулся, наверно, рано, в палатке на одного-двух человек. Я был один, и, мать его, голый, кто раздел? Ну, так и во что одеться? И тут же увидел, наверно, мой скафандр на табуретке или тумбочке, но квадратного вида, в общем. На скафандре сверху лежали, я так понял, трусы, потом похожее на облегающее нижнее трико и майка, эээ, нет, не майка, футболка.

Начал одеваться: трусы, футболка, трико. А вот трико меня удивило: оно, когда я его натянул, приняло мою форму тела, как бы отодвинулось от него на пару микрон, или мне показалось. С футболкой и трусами такого эффекта не случилось. Так, теперь скафандр. И что? Как его напялить? Он же литой снизу доверху.

Давай, думай! Эти технологии круче земных. Как поступил бы Аллер, то бишь я? Я инстинктивно взял скафандр за место талии и двумя руками начал как бы рвать лист бумаги, и он поддался. Материал пошёл на разделение, только усилие я прилагал значительное, чем для бумаги.

На ощупь материал как материал, только толстоват немного. И я его только что разделил на две части: низ и верх. Только вот он не разорван был, а разделён, не было торчащих ниток и неровных краёв. Я напялил нижнюю часть, и она удивительным образом как-то зацепилась за мою талию. Так, а как с верхом быть? Как, как одевать? Как футболку! И уже хотел было надеть, увидел две незаметные пластины на груди: синяя на левой стороне груди, а красная на правой. Интересно, для чего они? А раньше у других я их не замечал. Попробовал вытянуть руки вперёд, и пластины исчезли. Притянул ближе — они снова появились. И так сделал несколько раз, эффект тот же.

Я надел верх, притянул к нижней части, поправил рукава и остановился. Костюмчик ожил: началось движение, низ соединился с верхом за секунду. И я почувствовал, что скафандр отошёл от тела на пару миллиметров. Я не чувствовал его на себе от слова "совсем".

А ну, где там пластинки эти?