— Всё равно откройте, — потребовал у нас бородатый.

— Послушай, если я опоздаю, многоуважаемый Дмитрий Алексеевич спросит, что случилось, — пока ещё вежливо обратился я к нему. — И я расскажу, что меня задержали на шлагбауме. Он точно вас уволит, нахрен. Верно я говорю?

— Да, верно говорите, — нервно сглотнул тощий, и его пихнул в бок бородатый товарищ.

— Проезжайте, — процедил он. — Приятного вечера.

— И вам тоже, — подмигнул расслабившийся Жига, сорвавшийся с места, и тихо сообщил мне: — Шеф, я не думал, что так…

— Потом поговорим, — произнёс я, изучающе взглянув на водилу. Тот спрятал взгляд, покраснел. В общем, он каялся, и ему было стыдно за эту досадную задержку.

— Ты его же спрятал, да? — тихо спросил Жига.

— Пока да, отдам потом, — ответил я, уже замечая навес со столами, заваленными едой и шампанским, и тусовку дам и господ, которые уже поздравляли Черняева с экс-Мышкиной. Господа — в солидных костюмах, дамы — в блестяще-богатых и местами вычурных платьях.

Жених в поблёскивающем чёрном костюме, невеста — в белом, облегающем полноватую фигуру платье.

Я выскочил из машины, и Жига поехал парковаться. Ну а я подрулил к толпе, под любопытные, и местами напряжённые взгляды. Взял бокал с подноса проходящего мимо официанта.

— Баро-о-н Авдеев Владимир Константинович! — закричал ведущий, и в ответ раздались жидкие аплодисменты.

— Ой, как мы рады вас видеть, — протянула мне ручку Мышкина, натягивая улыбку на изрядно припудренное личико. Я слегка коснулся её пальцев губами.

— Привет, Владимир, — кивнул Черняев, пожав мне руку, и вот он был очень напряжён. Попытался он выдавить улыбку, но она получилась неоднозначной. Попытался сжать мою руку чуть сильнее, но я также усилил нажим. И князь решил сдаться.

— Примите подарок от всего сердца, — протянул я им коробку. — Пусть ваша семейная жизнь так же сияет как эта чаша!

— Ох, что же там за чаша? Давай откроем? — заблестела глазками невеста.

— Позже, дорогая. Всё позже открывать будем и радоваться. После торжества. Зачем заставлять наших дорогих гостей томиться в ожидании? — охладил её пыл Черняев.

К нам подскочил фотограф, принялся щёлкать, а затем все вернулись к столам. Я положил пару стейков, несколько закусок с красной икрой, затем приступил к трапезе, слушая радостный гомон и хихиканье соседствующих со мной аристо.

Затем я взял бокал, посмотрев в сторону Черняева. Оказывается, он всё это время очень нехорошо смотрел в мою сторону, будто просверливая взглядом. Я поднял бокал, улыбнувшись. И князь в ответ тоже скривился в улыбке.

Ко мне прицепился пожилой аристократ, представившийся Гориным Петром Петровиче. Он узнал, что я выкупил бизнес Танина. Подсев ко мне, Горин налегал на водочку и восхищался тем, как устроили в «Белом Журавле» бойцовский турнир. Затем старого слегка понесло, и он свои бои в молодости, кулачные дуэли в Академии.

После полутора часов нужных воспоминаний, заливая тоску очередной порцией беленькой, старик вспомнил о Крапивине. И сразу же подметил, что тот вроде как даже решается возобновить кровавую бойню. Ровно в этот момент меня отвлекла экс-Мышкина.

— Можем прогуляться, барон? — неестественно улыбнулась она.

— Почему бы нет, — тут же согласился я. Всё, что угодно, лишь бы избавиться от этого назойливого старикашки.

Мы вышли под ручку к аллейке с фонарями. Мышкина цокотала каблучками, слегка пошатываясь из-за неудобной обуви. Но терпеть ей придётся до конца вечера. Это и отражалось на её лице.

— Вы уж не обижайтесь на остальных, — тихо произнесла Мышкина. — Я о странных взглядах. Мне даже кажется, что Дмитрий их настроил против вас.

— Да ну что вы, Дмитрий Алексеевич не стал бы этого делать, — возразил я.

— Зря вы так думаете, — тяжело вздохнула экс-Мышкина. — Он очень зол на вас. Подозревает, что вы ему отдали не все трофеи с трёх башен. Особенно с последней. Но это между нами, не говорите, что я вам это сообщила.

Я ухмыльнулся, посмотрев назад. Нас догонял хмурый Черняев в компании с крупным телохранителем.

— Любовь моя, что же ты не предупредила⁈ — воскликнул он, и, поравнявшись с нами тихо прошипел: — О чём вы шептались?

— Так барон рассказывал о своём приключении в башне. Я решила его немного попытать, — ненавязчиво хихикнула Мышкина.

— Пошли за стол, — рыкнул он на неё.

От князя сильно разило коньяком. Видно он жахнул для храбрости, отчего и взгляд его был слегка затуманен. Да уж, алкоголь стирает некоторые границы, включая и страх. Но Черняев пока не решился говорить со мной. Ну и правильно. А то ведь бывает, что и с князьями что-нибудь да случается. Даже в их поместьях.

Мы вернулись, и Мышкина налегла на шампанское, впоследствии покинув стол вместе с двумя служанками. Ну а мы с Черняевым продолжали играть в гляделки, поднимая бокалы в честь друг друга.

Через ещё полтора часа столы поредели, многие подались в танцевальную зону, кто-то уже уехал.

— А теперь пошли, — услышал я рядом голос Черняева. — Поговорим.

Рядом с ним было три довольно крупных телохранителя. Они многообещающе смотрели на меня сверху вниз. Ну а я улыбнулся. Он ведь сам напросился, никто его за язык не дёргал и ко мне подходить не заставлял.

— С удовольствием, — поднялся я, направляясь вслед за пошатывающимся князем. — Мы идём в дом?

— Да, — бросил через плечо Черняев. — Поговорим без свидетелей.

* * *

Спальня Черняева, в это же время

Блестяшки, больше блестяшек!

Глаза Гоба горели, когда он выскочил из тени в одной из княжеских спален.

На кровати мерно похрапывала полуголая Мышкина. В кресле рядом с ней прикорнула её служанка, держа в руке тазик.

Так, надо бы поискать блестяшки. Желательно золотые. Хотя бы одну, на память, да покрупнее.

На князе, его жёнушке и ещё нескольких богатейках было этих блестяшек столько, что Гоб не выдержал. В доме эти буржуи точно держат нечто ценное. Зелёный чуял это, его манила энергия золота, подталкивала вперёд.

Нет, здесь шуметь нельзя! Выскочив в другую спальню, он решил прошерстить гардероб. Благо в этом помещении ни души.

Отодвинул дверцу гардероба, покидал вещи с полок и выбрал из них самое забавное. Пусть там гуляют и смеются. Он тоже сейчас вовсю повеселится!

Нацепил на себя несколько вещей. Одна ажурная вещица как раз заменила его грязные рейтузы. Это же трусы, и скорее всего Мышкиной. Но уж очень удобные и практичные они были. Затем он нашёл ещё один интересный предмет. Им человеческие женщины прикрывают свои груди. Нацепил Гоб его на голову, прижимая двумя полушариями свои уши, затем щёлкнул застёжкой под подбородком.

Нацепил сорочку, накинул шёлковый полупрозрачный халатик, а