Анна Пелетина, к слову, за дом деньги брать отказалась наотрез:

— Я сказала — дарю, значит, дарю!

И сунула мне мои две тысячи обратно.

Ну что, я с бабкой спорить буду? Хотя… какая она бабка — женщина с характером! А таких я уважал.

Стук колёс по московскому тракту не давал мне расслабиться — трясло безбожно. Чтобы хоть как-то отвлечься от однообразного подпрыгивания, я тихонько стал напевать себе под нос:

Я московский озорной гуляка.

По всему тверскому околотку

В переулках каждая собака

Знает мою легкую походку.

Каждая задрипанная лошадь

Головой кивает мне навстречу.

Для зверей приятель я хороший,

Каждый стих мой душу зверя лечит.

….

Я обманывать себя не стану,

Залегла забота в сердце мглистом.

Оттого прослыл я шарлатаном,

Оттого прослыл я скандалистом.

— Шарман! А вы куплетист, оказывается! Какая… залихватская песня! В кабаках пойдёт на ура! — внезапно раздался насмешливый голос Ольги, которая и не дремала вовсе!

Высовываю голову в окно и с тревогой смотрю на багровое небо. Не иначе — ливанёт скоро. Тут карету тряхнуло на ухабе, и я, пребольно приложившись лбом о косяк, усмехнулся про себя:

— Ну что, Алексей Алексеевич… сам захотел приключений? Вот теперь и хлебай полной ложкой!

Впереди нас ждала Москва…