Пока мы шли, удалось осмотреться повнимательнее. Как выяснилось, внутри Стрелецкого угла имелось жильё на любой вкус и цвет. Был целый набор многоэтажек, были частные домики, были особняки… Всё-таки стрелецкая крепость занимала приличную площадь к тому моменту, когда стрельцы отправились дальше на восток. А деревянные укрепления под конец их квартирования под Ишимом заменили каменными. В результате, они простояли аж до нынешних дней, время от времени подвергаясь ремонту.

От монстров такие укрепления, конечно, не защитили бы. Но от людей — вполне. Тем более, что снаружи — высокий забор.

Особняк, купленный Волковой, не отличался размерами. Это было небольшое двухэтажное здание с маленьким садиком вокруг, чугунным литым забором и густыми зарослями кустов по периметру.

— Погудите! Степаныч там внутри — откроет! — посоветовала Тамара, та самая служащая, которая пошла нас проводить.

Я погудел клаксоном, и на звук из небольшой сторожки вышел бородатый дед могучего телосложения. К слову, смотрел он на нас почему-то очень недовольно. Даже когда Тамара выглянула из автомобиля поздороваться, настроение деда не исправилось.

Он буркнул что-то, открыл ворота и пропустил нас. А сам, поникнув по всей ширине плеч, шаркающим шагом отправился обратно в караулку.

— Не обращайте внимания! — подала голос Тамара, заметив, как мы с Софией поглядываем вслед старику. — Степаныч просто расстраивается, что подработки не будет. Мы его наняли, чтобы особняк охранял, подметал двор и за садом приглядывал. Дом-то уже полтора года продавали, и всё никак. Неудачно подобраны размеры. Для тех, кому нужен особняк — слишком мал. Для тех, кому нужен дом — великоват. Вот и получается, что… Но хорошо, что вам он понравился.

— А что Степаныч-то? — спросил я. — Много ему платили?

— Тридцать пять рублей, — пояснила служащая. — Совсем копейки, но Степанычу очень удобно. Он жил в этом особняке, в комнатушке для прислуги, чтобы детей не стеснять. У него их трое, и все сейчас в одном доме живут. А здесь ему и деньги платят, и крыша над головой. У него брат был городским думным дьяком. Всю семью сюда переселил. Но сам погиб ещё в восьмидесятые. А Степаныч с женой так здесь и жили. Потом сыновья подросли, свои семьи завели… А где жить? Сами-то зарабатывают не так много. Свой особняк продали, купили домик. Но места мало… А переезжать в город не хотят, само собой… Здесь-то куда как спокойнее будет.

— А может, он и дальше здесь захочет поработать? — спросил я, прикинув, что тридцать пять рублей за человека, который будет держать в порядке сад и двор, не так уж много. — Мы и покормим его, когда сами здесь жить будем.

— Ну-у… — служащая задумалась. — Вообще-то можно, только вы с ним сами договоритесь! А мы это дело через хозяйственное предприятие проведём. В самом деле, чего его выгонять? Ночью посторожит, утром двор уберёт, в саду кусты пострижёт, траву покосит… А потом отдыхать до вечера. У него, если что, в комнатушке есть окошко, чтобы за всем следить. В общем, я сейчас голове нашему напишу сообщение… Но мне кажется, все только рады будут.

Мы поднялись на крыльцо. Тамара открыла нашим ключом и вошла первой, придержав дверь для нас с Софией.

Сразу за дверью была просторная прихожая. На полу лежал запылившийся ковёр. В глубину дома уводил коридор. Слева от него — лестница на второй этаж. На первом этаже — кухня, туалет, ванная, комнатушка с инвентарём для уборки и ухода за садом. А, кроме того, комната для прислуги, разделённая на шесть секций, отгороженных плотными шторами.

В каждой секции стояла кровать, тумбочка, столик. Мебель была древняя, деревянная — видно, что лет пятьдесят не меняли. Да и сама комната носила в себе следы запустения.

— Раньше тут прислуга ночевала, — пояснила Тамара. — Но последние хозяева предпочитали без неё. Вот и не меняли здесь ничего. Всегда же можно выездных работников у хозпредприятия нанять, да?

— Пожалуй, — кивнул я.

— Но вообще тут всё можно переделать по своему вкусу! — обнадёжила меня Тамара. — Если захотите, конечно.

— Пока не знаю, что здесь разместим, так что… Посмотрим, — ответил я.

Кроме того, на первом этаже обнаружилась гостиная, где остался после прошлых хозяев диван, несколько шкафов и комод. Рядом — столовая с длинным обеденным столом и скрипучими стульями. Была в глубине дома и ещё пара небольших комнат, которые стояли абсолютно пустыми.

— У предыдущих жильцов в одной из них кабинет был, а во второй — тренажёры, — пояснила Тамара. — А столовой они вообще не пользовались. Закрыли её, чтобы дети лишний раз не лезли.

Наверху было восемь спален. Все комнатки небольшие, зато в каждой имелся встроенный шкаф с раздвижными дверями и закуток санузла с душем и туалетом.

— Очень удобное решение. Никаких очередей в ванную и туалет! — заметила Тамара, явно умалчивая о том, что везде может полететь сантехника, ну а ещё эти туалеты и душевые нужно регулярно мыть.

Окна в доме были новые: видно, что кто-то из владельцев в последние десять лет менял. Очень уж эти окна напоминали стеклопакеты из мира Андрея. А они здесь только десять лет как появились.

На кухне остался старый набор кухонной мебели. Не было разве что холодильника и плиты. Зато сантехника оказалась новой везде, даже на первом этаже — ну кроме как в неиспользуемой комнате прислуги.

— Вот, пожалуй, и всё… — Тамара достала трубку и, прочитав что-то на экране, сообщила: — Наш голова пообщался с Иваном Степановичем, так что можете к нему зайти. Он в общем-то согласен на предложение. А мы оформим документы, и вы как поедете — зайдите к нам и подпишите. У нас же можете заказать уборку. Всё-таки пыли много: полтора года особняк пустым стоял… Ну и как въедете — отопление откройте. Оно сейчас работает едва-едва, лишь бы дом не промёрз.

— Спасибо! — поблагодарил я Тамару. — Может, задержитесь, и мы подвезём?

— Спасибо, сударь! Но я откажусь, пожалуй… Мне идти недалеко, а вам осмотреться надо, да и со Степанычем пообщаться. До свидания!

— Всего хорошего! До свидания! — попрощались мы с ней.

Не став мешкать, Тамара поспешила одеться и уйти, а мы с сестрой остались одни.

Вот тогда-то Софию и прорвало.

— Восемь спален! Восемь! — она сбежала на первый этаж и протопала в сторону столовой. — С душем