— Где это мы? — замерев на указанной дистанции, Константинов огляделся, рассматривая свод пещеры, видимый на высоте трёх-четырёх метров благодаря редким вкраплениям светящегося мха, с трудом разгоняющего окружающий мрак.

— В каком-то подземелье, — произнёс я, глядя себе под ноги, а точнее, на кости, звериные и не только, присыпанные пылью. — Воительница твоя «дырами» увлекается, вот нас сюда перенесло. Да ты не бойся, это ненастоящее подземелье, иллюзия.

Я подхватил с земли человеческий череп и швырнул его в ту сторону, где должно было находиться дерево, которое я видел ещё за забором. Черепушка почти сразу же исчезла в темноте, однако спустя секунду до нас донёсся глухой стук. Судя по всему, я не промахнулся.

А через несколько мгновений уже в нашу сторону из темноты вылетели два снаряда. Первый, всё тот же череп, только со звериными клыками, устремился в мою сторону, но попасть в меня не смог. Я встретил его раскрытой ладонью, отчего меня окатило гроздью цветных брызг, на мгновенье осветив темноту иллюзорного подземелья. Сам же череп, превратившись в пластикового садового гномика, упал к моим ногам.

Второй снаряд тоже оказался черепом. Вот только в более интересном виде, чем достался мне. Я даже куски кожи с клочьями волос рассмотреть успел, прежде чем снаряд впечатался прямо в лицо Константинова.

— А-а-а! — уже привычно заорал парень, отдирая от лица прилетевшую дрянь. — Оно меня поцеловало! Поцеловало! Прямо с языком!

— Между прочим, некрофилия в Империи — дело наказуемое, — произнёс я, глядя, как бросивший хихикающую голову на пол пещеры Иван, пинком отправляет её, голову, а не пещеру, обратно во тьму.

— Почему… Почему оно на меня напрыгнуло, а не на тебя? — отплёвываясь, поинтересовался Константинов.

— Ну, мне тоже прилетело, — пожал я плечами. — Правда, я знал, что это ненастоящий череп, поэтому иллюзия растворилась, едва коснулась меня. А вот ты своими лобызаниями проклятие, напротив, изрядно подпитал. Да так, что даже «перчатка» на твоей руке с ней не справилась.

— Да не целовал я её! Она сама! И мне совершенно не понравилось! — запричитал Иван.

— Не надо оправдываться передо мной. Прибереги покаяния за измену для Полины, — я двинулся вперёд, в том направлении, где должен был располагаться вход в дом, обходя очередную кучу костей.

На самом деле она могла быть чем угодно. Всё тем же гномом или пирамидкой из камней. Однако узнавать этого я не хотел. Чем меньше я концентрировался на иллюзорном мире, тем меньше он на меня мог оказывать влияния.

К сожалению, полностью ему сопротивляться я не мог. Мозг — штука такая, чем дольше видишь, тем больше веришь. Даже всяким глупостям. Даже зная, что это не реально.

Гуляние по тёмной пещере много времени не заняло. Всё же от ворот до дома вряд ли было больше метров пятидесяти. И мы бы дошли быстрее, если бы не Константинов, не стесняющийся ругаться матом при любом движении едва заметных силуэтов, скачущих на границе видимости.

И чем больше парень на этих образах зацикливался, тем явственнее они становились, обретая очертания всё тех же скелетов. Причём по большей части женского пола, если судить по наличию кожаного корсета и наручей. Видимо, Полина очень сильно хотела поносить подарок своего нового парня.

— Фантазия у твоей подруги — моё почтение, — сказал я Ивану негромко, стоило нам вынырнуть из тьмы пещеры и очутиться перед вратами, шириной в три человеческих роста, а высотой все пять.

Впрочем, удивили меня не размеры и даже не то, что возникшая преграда была сложена из сотен мелких костей, идеально подогнанных друг к другу. Куда интереснее выглядели изображения, вырезанные на створках врат.

— Я смотрю, Полина у тебя та ещё затейница, — я толкнул локтем в бок открывшего рот Ивана, разглядывающего многочисленные изображения мужчины и женщины, запечатлённых в разных… кхм… позах «любви». — А с виду скромная.

— Да она не такая, — неуверенно прошептал ошарашенный парень, пристально изучающий барельеф, где мужчина был привязан к чему-то похожему на дыбу, а женщина держала в руках «инструмент». — Я её когда первый раз поцеловал, она покраснела, как тот светофор.

— А ты и повёлся, — я рассмеялся. — Обычно такие девушки самые изобретательные. Фантазия у них бурная, а строгие родители своим контролем выплеснуть накопившееся напряжение всячески мешают. Вот и начинают принцессы в своей башне представлять, что и как будут со своими рыцарями вытворять. Ты же у нас рыцарь, Ваня? Несмотря на помятый плащ, видимо, выменянный на доспехи, и сигареты, никотин из которых убил твоего верного коня?

— Бл*, Макс, ты надо мной опять стебёшься? — в глазах Ивана мелькнул огонёк досады. — Вот хочется мне сейчас тебя хорошенько головой об эти ворота приложить. И буду честен, не сделаю этого лишь потому, что как-то страшно одному здесь оставаться…

— Ну честность — путь к доверию, так что ты движешься в верном направлении, — я хлопнул парня по плечу. — Не боись, всё нормально будет. Возможно, не сегодня и, возможно, не в этом случае, но когда-нибудь точно.

— Вот спасибо, успокоил, — выдохнул Константинов, после чего, взглянув на рисунки, покачал головой и толкнул створки ворот. Которые так и остались недвижимыми.

— А, точно, дверь же на себя открывалась! — воскликнул Иван, и, зашарив по вратам рукой в перчатке, нащупал начавшую проступать сквозь наведённую иллюзию ручку. — Ого, кажется, я начал понимать, что к чему.

— Шибко не радуйся, — осадил я парня, вглядываясь в очередной тёмный провал перед нами. — Некоторые проклятия тем и опасны, что дают попавшим под их влияние людям ощутить надежду.

— Да нормально! Главное — в голове держать, что тут всё ненастоящее, — мотнул головой Константинов и первым шагнул внутрь дома, отчего и мне пришлось это сделать. Не отпускать же его одного. Хотя, наверное, всё же стоило…

— Зятёк, ты ли это? — прокатился по длинному коридору громоподобный, но с каким-то болезненным надрывом голос.

— Бл*! — вместо ответа одновременно вырвалось у нас с Иваном.

Впрочем, испуг меня спустя мгновение покинул, так как я понял, что перед нами стоит не мой тесть-лич. А вот Иван аки сайгак скакнул в сторону. Прямо во внезапно открывшийся справа от него проход. Который тут же затянулся тканью, цветом и текстурой напоминающей свадебную фату.

— Любимый зять⁈ — столь же оглушающе