Промучавшись сомнениями несколько дней, Иван понял, что не сможет успокоиться, пока не поговорит с Ксюшей и не увидит ребенка.
Он ведь уже подрос, я взгляну на него и сразу пойму, права ли была мать, – решил Иван. – А вдруг все же я отец…
Вспомнив, что у Ксюши не так давно был день рождения, Иван захватил с собой один из кашемировых платков, купленных в Монголии в качестве сувениров, и решительно вышел из дома.
Ксюшу Иван застал в скверике недалеко от ее дома. Она сидела на скамейке, держа ребенка на руках и показывая ему яркую погремушку. Коляска стояла рядом. Иван подходил все ближе, пристально всматриваясь в личико малыша.
Все-таки это не мой сын! – вспыхнуло в голове понимание, ставшее для Ивана сродни ушату ледяной воды. В чертах лица ребенка уже сейчас достаточно уверенно угадывался совсем другой мужчина, которого Иван видел лишь однажды, но яркую внешность которого запомнил очень хорошо. Он снова почувствовал горечь и разочарование, а еще злость на Ксюшу, которая вынудила его пройти через все это. Иван уже хотел в порыве эмоций развернуться и уйти, но тут Ксюша подняла взгляд и заметила его. Пришлось подойти.
– Здравствуй, – выдавил из себя Иван, остановившись в паре метров от Ксюши и ребенка.
– Здравствуй, – кивнула Ксюша немного удивленно. – Ты уже приехал?
– Да, вернулся пару дней назад, – ответил Иван. – Вот, решил зайти…
– Зачем? – холодно посмотрела она на Ивана.
– Хотел узнать, как у тебя дела, – сдерживая раздражение, ответил Иван. – И по разводу договориться.
– Можешь подавать, раз решил, я не против, – пожала плечами Ксюша.
– В том-то и дело, что пока не могу, – в сердцах ответил он. – Я уточнил у знакомых, на развод нельзя подавать, пока ребенку не исполнится год. И даже потом разведут не сразу, еще время будут давать на примирение, до полугода. Так что это все будет не быстро, к сожалению…
– Ну, значит подождем. Я никуда не тороплюсь, – равнодушно пожала плечами Ксюша.
– Тебя вообще не волнует, что ли, вся эта ситуация? – не выдержал Иван, закипая. – Сидишь вся из себя такая равнодушная. Ничего не чувствуешь, что ли? Даже извиниться не хочешь?
– Меня сейчас волнует только один человек, тот, который у меня на руках, – спокойно ответила Ксюша. – Мне его предстоит растить и воспитывать и сейчас только это имеет значение. А извиняться мне перед тобой не за что. Я ничего такого не планировала. Про Рамаза ты прекрасно знал, я не скрывала ничего. А то, как все получилось, для меня стало таким же потрясением, как и для тебя. Так что не кричи здесь и не пугай мне ребенка. И не переживай так, мне от тебя ничего не надо, сама справлюсь. И маме своей то же самое передай…
Иван уже набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, но потом просто махнул рукой, развернулся и пошел прочь. Подарок Ксюше он так и не отдал…
***
Москва, квартира Эль-Хажж
Диана сидела и выполняла домашнее задание по арабскому, когда раздался длинный телефонный звонок. Фирдаус пошел снимать трубку, а она стала с интересом прислушиваться, кто же там звонит. После пары фраз мужа поняла, что это Тарек. Эх, так хочется в Больцано, – вздохнула Диана, возвращаясь к своим занятиям. – Как там все-таки хорошо… Там у меня нет кучи языковых курсов…
Однако позаниматься у нее не получилось. Поневоле прислушиваясь к разговору мужа, она поняла, что Тарек, похоже, хочет, чтобы кто-то из них приехал в Италию. Задания по арабскому тут же вылетели у Дианы из головы, и она с любопытством пошла в прихожую поближе к Фирдаусу и телефону.
Муж поговорил с отцом еще минут десять. Как поняла Диана, речь шла о какой-то рекламе, но толком она ничего не разобрала и не понимала, зачем нужно их присутствие, ведь у фабрики есть свой рекламный агент.
– У меня важная новость, – сказал немного напряженно Фирдаус, закончив разговор с отцом и положив трубку. – Похоже, буквально через пару недель нам надо будет ехать в Больцано, а потом в рекламный тур по Европе.
– Ого. А надолго? – поинтересовалась Диана.
– Я думаю, месяц-полтора, не меньше, – ответил Фирдаус и добавил, – я понимаю, что мы очень много ездим с тобой, и ты уже устала от всех этих путешествий, но это важное рекламное мероприятие. Отец настаивает на твоем участии, так как ты лицо фабрики «Роза Росса», а мне нужно быть в команде, чтобы вести переговоры и заключать договора на сбыт продукции, если вдруг появятся серьезные потенциальные партнеры. Я бы лучше отказался и спокойно здесь поработал, но сама понимаешь, такую возможность упускать нельзя.
– Все хорошо, милый, – проворковала Диана, довольно обнимая мужа. – Конечно же, мы поедем. Это же семейное дело, что может быть важнее…
– Я тебя просто обожаю. Ты умница! – поцеловал жену Фирдаус, на глазах расслабляясь. – Спасибо, что все понимаешь.
Тебе спасибо! – мысленно усмехнулась Диана, окрыленная возможностью сбежать с опостылевших курсов с их бесконечными заданиями.
Дождавшись, когда муж пойдет в душ, она быстро метнулась к телефону, чтобы договориться о встрече с Артамоновой. Ее беспокоил тот факт, что она, едва вернувшись недавно из-за границы, снова уедет, причем надолго. Диана не знала, как отнесется к этому майор. Но вариантов не было. Предупредить все равно нужно как можно скорее, вдруг будут какие-то инструкции. Радость от предстоящей поездки немного заглушала опасения, так что Диана уверенно набрала знакомый номер. Артамонова назначила встречу на следующее утро. Ну и отлично, – подумала Диана, – вот завтра и узнаю, как комитет к моей поездке отнесется.
***
Москва
Для подготовки доклада по Ближнему Востоку, который я буду зачитывать в присутствии Андропова, решил съездить дополнительно в спецхран. Учитывая какой уровень этого доклада, можно смело рассчитывать на то, что в комитете постараются найти все возможные источники по всей той информации, что я представлю в понедельник. Так что провёл в спецхране в общей сложности три часа.
Набрал там чёртову кучу литературы, на что-то просто глаз бросил, пролистав за пару минут. Что-то более детально изучил минут за десять-пятнадцать. Брал номера газет, посвящённых ближневосточной тематике, и специализированные западные научные журналы.
Всего прошерстил три десятка источников. Естественно, что ни в одном из них не было про то, что арабы вот-вот атакуют Израиль. Подготовка к войне велась Египтом и Сирией на удивление тщательно. Но вот всякие мелкие детали, чтобы передать общую атмосферу Ближнего Востока, я при помощи этих источников смогу в доклад свой включить, а также использовать для ответов. Наверняка вопросов будет выше крыши…
Я бы и дольше посидел в спецхране, да и прямо там бы и начал писать этот самый доклад. Но, увы, надо было ехать на партсобрание в МГУ. Как и планировал, приехав на пятнадцать минут раньше, поймал в коридоре Фадеева. Специально там околачивался минут пять в его ожидании и преуспел. Попросил у парторга разрешения, если партсобрание слишком долго будет идти, уйти в 15:30 в связи с лекцией по линии общества «Знания». Он одобрительно кивнул, как же ему не одобрить то, что студент общественной работой так активно занимается, и тут же необходимое разрешение мне дал. Всё, по этой части я прикрыт, осталось занять место для Эммы Эдуардовны, чтобы с ней уже обсудить, что она там от меня хочет…
Придержал для неё местечко в шестом ряду. И когда она пришла, тут же и спросил её, можем ли мы обсудить тот вопрос, что она хотела.
– Да, Паша, всё верно. Правда, у меня к тебе не один, а сразу два важных вопроса. Первый – по нашей научно-исследовательской теме. Было бы неплохо, если бы на ноябрьскую конференцию ты представил очередной доклад. Подумаешь над ним хорошо?
– Да, конечно, – пообещал я Эмме Эдуардовне.
Мне сразу даже и в голову пришло, на какую тему можно представить доклад. Вот пишу я, пишу все эти доклады для Политбюро. Так почему бы мне не взять из них некоторую выжимку и не написать доклад о том, как современные технологии могли бы поспособствовать странам, пострадавшим от империализма? Можно взять какой-то отдельный регион – Африку или Латинскую Америку, к примеру. Так что доклад будет хоть и совершенно необычный, но прекрасно будет вписываться в научную тему, по которой я должен работать по поручению Эммы Эдуардовны. И одновременно никто не придерётся к тому, что он не содержит каких-то инноваций. Он столько их будет содержать, что все там обалдеют на конференции, когда услышат.
