— Сюда гребите! — Кричу идиотам. Машу им руками.

Один крысёныш замечает меня. Смотрит своими чёрными глазками–пуговками. А затем обращает внимание на спешащую к ним мою «водомерку».

— Я помогу! Вытяну вас! — Пытаюсь втолковать намерения.

Но эти только живее пытаются уйти к берегу, а там их уже встречают чёрные тени.

— Гайня! Лодка! — Кричу подруге. И она верно всё понимает, пуская стрелы по тварям вокруг, чтоб их хотя бы спугнуть.

А тут и человечек мой подплывает, хватаясь. Дальше уже дело за корнем, который вгрызается в лодочку. Как только убеждаюсь в прочности хвата, тут же тяну на себя. Крысок мотнуло от резкого толчка, зато почти все побросали свои бесполезные вёсла.

Пока тяну в поле зрения попадает и наш крокодил. Активирую «Змеевик»! И за три метра до лодки поражаю его стрелой. Змея вгрызается в шкуру, как миленькая, пропадая внутри. Монстр замедляется, и лодка успевает проскочить, хотя он должен был её протаранить.

Крик абригенов не утихает, но теперь он кажется более радостным. Подтащив лодку, я спускаю к ним несколько толстых корней, которые закрепляю наверху поперечной палкой.

Высовываюсь, а эти дебилы смотрят на меня, как цыплята. Никто не поднимается.

— Поднимайтесь, мыши долбаные, ау? — Зову их. И так и сяк, и жестами, скоро плясать начну.

А там ещё рыбина, кстати, не сдохла! Беснуется рядом, вот–вот ударится в лодку. Кажется, змеюка внутри доставляет ей массу неудобств, но всё никак не убьёт. Гайя ещё сверху стрелами лупит.

— Всё, не трать боезапас! — Кричу подружке.

Эти начинают взбираться живенько. Да неужели!

Наверху в окошко выглядывают, не решаясь перелезть. Отхожу подальше, только тогда вползают, вставая на двух ногах, как люди. Пять взрослых, трое детишек, все в лохмотьях из какого–то волокна, похоже, из грибов сделанного. Сумочки наперевес, мешочки. Сами худые, бледные, без слёз не взглянешь. Зато бусы у всех, украшения из камушков.

В кучку сбились, прижимаясь друг к другу, хвостики крысиные поджали, стараясь не шевелиться и не дышать. Только у одного ножик, сделанный из лезвия таракана, вижу на поясе, остальные ничем не опасны, вроде как.

Судя по тому, что смотрят чётко на меня даже в полумраке, видят неплохо.

Сверху обозначилась подружка.

— Всё нормально? — Спросила деловито.

— Да, — ответил, и тут же спохватился. Крыски и сами засуетились, потому что лодочка заскрипела отчаянно.

Подскочил к окошку, аборигены шарахнулись в разные стороны. Мощным рывком поднял лодочку и подвесил на корне. Ещё бы немного, и в неё бы затекла ушлая тварь. А следом бы врубилась рыбина, которая всё никак не сдохнет.

Без этой лодочки аборигены с башни на берег не переправятся, когда всё уляжется. Чтоб с ними не нянькаться, я должен об этом позаботиться.

Они и сами не в восторге от нашего общества. С противоположной стороны от меня вжались в стену. Взрослые собой детей закрыли, те из–за них выглядывают. Крыска с кинжалом очень уж смахивает на моего домового. У этого бусы из косточек, ушки блинные проколоты везде, одно даже порвано. В общем, матёрый боец, судя по всему.

Опомнившись, тихо перешёптываются друг с другом, попискивая. Забавно наблюдать человеческие ужимки. Но вот ничерта не понятно, о чём они сговариваются.

— Это язык падших, — слышу от старшего духа Сорняка. И кривлюсь от боли с непривычки.

Крыски сразу обращают на это внимание. Похоже, они штудируют на мне каждый пунктик, пока я с ними на одном этаже.

Повелел переводить для Первого духа, чтоб тот передавал мне более нежным голосом. Думал начнёт суфлировать, а тут несуразные звуки стали приобретать смысл. Вскоре я стал понимать, что они болтают. Похоже, мои духи всё больше сливаются сознанием со мной в единое.

— Что с этим страшилой? — Говорит одна взрослая крыска другой писклявым голосом.

— Он хочет нас сожрать? — Слышу ещё от одного почти таким же.

Аж на смех пробирает. Но я держусь из последних сил.

— Отобрал добычу у пиявок и сома, — продолжают шептаться. — Чтобы припасти себе. Он и коршунов прогнал. Но не тронул их яйца.

— Тоже припас…

Пытаясь наладить контакт, задаю задачу духам, чтоб научили говорить. Нужно просто повторять звуки с определённым значением.

— Все…м при…вет, — озвучиваю неуверенно. Закашлял следом, потому что горло запершило от таких изречений.

Услышав знакомый язык, крыски перестают дышать.

— Я не враг, — продолжаю. — Можете не бояться.

— Мы и не боимся, — заявляет абориген с ножом. — Если не тронешь нас, мы не тронем тебя.

Какой самоуверенный коротышка.

— Меня это устраивает, — соглашаюсь. — Мы будем на самом верху, вся остальная башня ваша.

— Мир, — кивнул главный крысёныш. И аборигены расслабились.

Гайя встретила на следующей платформе, где у летунов гнездо. И посмотрела с некоторым укором во мраке.

— Ты знаешь их язык?

— Изучил, — ответил важновато. — А что?

— У тебя в доме такой же, только ручной. В этом всё дело? — Выпалила.

— Кто тебе сказал? — Спрашиваю сразу с наездом. Прибью я эту Лену.

— Я же охотник, не забывай, — бросила с нотками надменности.

— Всё, охотник, пару часов отдохну и двинем.

На верхней платформе завалился теперь я, и даже удалось уснуть. Особенно с чувством выполненного долга. Растолкала подружка и указала сразу на берег, откуда пришли мы.

А там какая–то нездоровая активность под мерцанием падающих лепестков. Аборигенты вроде и прячутся, но их там столько, что скрыть своё присутствие невозможно. До кучи — в лагере, где уже прошла драка, снова начался замес. Визгливые крики, даже лязг доносится. Посмотрел вниз, а нашим крыскам хоть кол на голове теши. Развалились прямо в гнезде довольные, все яйца летунов пожрали.

— Друзья, — начинаю, и крыски подрываются. — Там ваше племя или враги?

Показываю в окошко. Аборигены затаились. Главный подрывается быстро, подскакивая к проёму и начинает визжать радостно.

— Майни! Лилипи!

Нихрена не понятно, несмотря на мои новые таланты.

Вскоре сразу пять лодок устремились к башне, которые мы с напарницей стали наблюдать со своей высоты от греха подальше. Аборигены не дураки, воспользовались ситуацией. Ведь рыбина наша трёхметровая в итоге всплыла кверху брюхом в ближайших затопленных руинах и к ней стянулись все «пиявки», чтоб полакомиться. Рассмотрев её, пришёл к выводу, что всё–таки