В ответ на это Елена обиженно фыркнула.

— Ты же сама сказала, что у меня с ним ничего-ничего нет!

— Лен, ты совсем тупая? Может быть, я напомню тебе обо всём том, что он для тебя сделал? Он тебе жизнь спас! Дважды! И он делал всё это для тебя, ничего не прося взамен! А как ты ему за это отплатила?

На это ей сказать уже было нечего. Елена стыдливо промолчала. И подруга поняла это молчание абсолютно правильно.

— Что, стыдно?

— Стыдно, — тихо ответила она.

— И правильно. Потому что, дай я угадаю, когда ты услышала о том, что он хочет, чтобы ты поговорила с Виктором, первое, о чём ты подумала — он пришёл к тебе не ИЗ-ЗА ТЕБЯ! Он пришёл к тебе из-за него. Так?

— Так, — так же тихо и стыдливо ответила Елена.

— Из чего мы делаем вывод, что ты ревнуешь парня, который, я напоминаю, тебе ничем не обязан, к его лучшему другу. А теперь бесишься, когда он не повёлся на твою истерику и, прости за выражение, насилуешь мозги уже мне. Я права?

Молчание затянулось.

— Елена?

— Права, — выдохнула она. — Ты права. Довольна?

— Да, довольна, — сказала Ева, и в этот раз Елена отчётливо услышала в голосе подруги улыбку. — Господи, знала бы я, какой бардак творится у тебя в голове — давно бы уже тебе по ней настучала.

Елена протянула руку и подтянула к себе лежащее рядом покрывало. Завернулась в него и только потом спросила. Негромко, почти умоляюще.

— Ев, что мне делать?

— Ну вот, наконец-то! Первый шаг к решению проблемы — это её признание. Головой своей думай, Лен. Пойми, пожалуйста, одну вещь. Я знаю, что тебе сейчас кажется, будто весь мир против тебя, но это не так. Твои управляющие привыкли к тому, что делами занимается глава Рода. А это место сейчас занимает Виктор, хочешь ты того или нет. Ты для них — не более чем несчастная девочка, которая пережила потерю деда. Я уверена, что они к тебе хорошо относятся, но… мужчины привыкли решать дела с мужчинами. В таком уж мире мы живём. Что ты сделала, когда у тебя в очередной раз спросили про Виктора? Ну-ка, напомни мне. А то ты рассказывала, да я помню плохо.

— Всё ты помнишь…

— А ты всё равно скажи, — продолжала настаивать Ева.

— Я сказала, что понятия не имею, — выдавила из себя Елена.

— А потом? Что ты сделала?

Сказать это оказалось ещё более унизительно.

— Я ушла…

— О, нет. Ты не ушла. Ты сбежала! Так за что твои подчинённые должны тебя уважать. Хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьёз? Так перестань уже наконец бегать от проблем. А Александр хочет тебе помочь, потому что ты ему небезразлична…

— Ты же сама сказала, что я ему никто…

— Нет, моя дорогая. Это ТЫ так сказала. Это ТЫ тут старательно пыталась мне это доказать. А я ткнула тебя твоей мордашкой в то, что этот парень сделал для тебя столько, что впору уже в постель бросаться и в любви клясться. У тебя было полтора месяца на то, чтобы с ним поговорить. А ты ему ни единого доброго слова не сказала. И я не про титул. Даже не про лицензию, ради которой он столько работал и вынес, не поздравила. Стало его отношение к тебе хуже после этого?

— Я не знаю, Ев…

— Зато я знаю, — перебила её подруга. — Нет, не стало. Потому что тот, кому ты безразлична, не будет тебе настойчиво звонить по два или три раза в неделю в попытке наладить твою жизнь. Вместо тебя, заметь. И почему-то я на сто процентов уверена, что делает он это не из желания тебя в постель затащить. Потому что он прекрасно понимает, что хочешь ты того или нет, но жизнь извернулась так, что тебе придётся жить со своим новым «братом». И ты не можешь превратить это существование в бесконечную вражду, которая основана на обиде. Дай ему шанс, хорошо? Дай шанс им обоим, прошу тебя. Не делай поспешных выводов.

В этот раз Елена молчала почти минуту, обдумывая всё то, что услышала.

— Ладно, — наконец произнесла она негромко.

— Что? Я не расслышала.

— Хорошо, — уже громче сказала Распутина.

— Вот и умничка, — с искренней заботой произнёс голос Евы из телефона.

* * *

Телефон зазвонил в тот момент, когда я уже подъезжал к «Ласточке». Достал его из кармана, ткнул на кнопку ответа и включил громкую связь.

— Да?

— Это я.

— Даже спрашивать страшно, но всё-таки. Как всё прошло? — спросил я, кинув телефон на пустое кресло.

— Сложнее, чем я думала, если честно. Но она сама мне позвонила, как ты и говорил.

— Ева, ты её лучшая подруга. Кому ещё она может позвонить в такой ситуации? Разумеется — она позвонит тебе. Тут других вариантов больше не было.

— Мне всё-таки кажется, что ты резковато ушёл. Может быть, стоило поговорить и…

— Она не стала бы меня в тот момент слушать, — вздохнул я, сворачивая с дороги во двор. — Я прекрасно видел, в каком состоянии она находилась, понимаешь? В тот момент бесполезно было о чём-то с ней говорить.

— Я знаю, но… Саша, ей больно от всего этого. Она ещё не отошла от смерти дедушки. На неё очень много всего навалилось разом…

— Ева, я прекрасно это знаю… подожди секунду, я припаркуюсь.

— Конечно, давай.

Мог бы и не прерывать разговора, но к габаритам машины я ещё привыкал, так что рисковать не хотел. Потратив на парковку минуту, взял телефон и выключив громкую связь, вернулся к разговору.

— Я здесь.

— Ага, я тоже. Понимаешь, она думает, что все её бросили. Из-за того, что Виктору дали титул и фамилию, Лена считает, что теперь её все её предали…

— Я знаю, Ева. Правда. Но это ведь полная чушь.

— Думаешь, что я не в курсе? — вскинулась Армфельт. — Но одно дело — я. Сейчас почти сорок минут пыталась ей втолковать, что это не так.

— Получилось?

— Ну, она вроде над моими словами задумалась, так что можно сказать, что получилось.

— Ну хоть так, — вздохнул я и откинулся на спинку кресла. —