Секунд 15 было тихо, но затем где-то вдалеке, возможно даже из основного зала стал доносится нарастающий гул.

Глава 18. Чёрный Куб. Миссия выполнима

Гул, который мы услышали после того, как я дёрнул рычаг, не стихал. Напротив, он нарастал, превращаясь из низкого рокота в грохот, словно где-то рядом заработали гигантские шестерёнки древнего механизма. Звук шёл не из этого зала, а извне, через арочный проход, ведущий к батискафу.

Я бросил взгляд на постамент. Три диска, которые мы с таким трудом установили, бесследно исчезли. Провалились вглубь конструкции или еще чего — теперь это не имело значения. Вернуть их было невозможно. Задача была выполнена, и механизм, чью цель мы пока не понимали, пришёл в движение.

— Выходим. Сейчас! — мысль, родившаяся у меня, была тут же подхвачена Лехой.

Воздух в скафандрах был на исходе. По расчётам, с учётом повышенной физической нагрузки, у нас оставалось не больше 20 минут, чтобы добраться до «Нептуна», герметизировать люк и начать подъём.

Мы бросились назад, к лазу с символом треугольника. Проползли его, почти не задевая стены, и вывалились в следующий зал. Здесь гул был уже оглушительным, давящим на барабанные перепонки даже через скафандр. Мы рванули к главной арке, ведущей в обширное пространство, большой зал или площадь, как ее назвал Ростовцев, — туда, где оставили батискаф.

И замерли на пороге.

Центральный зал преобразился. Раньше он был пустынным, если не считать рядов странных колонн и барельефов на стенах. Теперь же по самому его центру, прямо перед нашим «Нептуном», возвышалась массивная пирамида. Она будто выросла из пола, вытеснив плиты своей безупречной кладкой. Её грани, составленные из уступчатых ярусов, напоминали гигантскую лестницу, ведущую к вершине. Пирамида продолжала медленно, но заметно расти, и мы увидели, как её верхушка поднимается до высоты примерно трёх метров, затем четырёх, пяти… Рост прекратился, когда она достигла 6 метров, и гул начал стихать, переходя в низкое, мощное гудение, исходящее от самого сооружения.

Именно этот звук мы и слышали. Он исходил от пирамиды, наполняя зал вибрацией, которую я чувствовал всем телом.

Но самое интересное было на её вершине. Туда, на последний ярус, вела та самая «лестница», и на макушке стояло нечто. С нашего расстояния трудно было разглядеть детали, но он напоминал куб, примерно полметра в высоту, ширину и глубину. Матовый, тёмный, он казался инородным телом на этой конструкции, конечной целью всего этого грандиозного действа.

— Артефакт. Ключ. Или что-то ещё, безусловно важное! — пронеслось в нашем общем сознании. Соблазн был велик. Подняться по этим ступеням и забрать его.

Но тут же, как ледяной душ, пришло осознание реальности. Резерв кислорода. Красная черта, за которой — смерть. Мы не успеем. — К батискафу. Сейчас же! — Леха уже сделал первый шаг в сторону «Нептуна». Я бросил последний взгляд на загадочную пирамиду, впитывая картину в память. Мы, возможно, нашли то, что многие века называли Атлантидой, сумели запустить её механизм. И остался практически один шаг. Чёрт побери!

Развернувшись, мы побежали к нашему аппарату, оставляя за спиной гудящую пирамиду и новый вопрос, парящий в 6 метрах. Каждый шаг в тяжелых скафандрах отдавался в висках гулом. Сердце будто пыталось вырваться из груди. Леха первым добрался до корпуса «Нептуна» и отчаянно постучал шлемом по бронированному иллюминатору.

Изнутри мелькнуло испуганное лицо Ростовцева. Он был один в стальной капсуле. Через секунду раздался щелчок наружных запоров. Люк шлюзовой камеры, едва вмещающей двух человек, с шипящим звуком приоткрылся. Мы втиснулись в тесное, заполненное водой пространство, едва успев захлопнуть тяжелую дверь за собой.

— Задраить! — отдал я Лехе мысленный приказ.

Брат, стоявший ближе, закрутил маховик. Теперь мы были в камере размером со шкаф.

Через толстое стекло внутреннего люка было видно, как Михаил Иванович, бледный как полотно, схватился за рычаг ручной помпы. С лязгом заработал механизм. Вода в камере начала медленно убывать. Мы стояли, тяжело дыша, слушая, как булькает уходящая за борт вода, и чувствуя, как с каждой секундой на нас давит вес скафандров, уже не поддерживаемых выталкивающей силой.

Казалось, это длилось вечность. Наконец, вода схлынула ниже колен, потом до щиколоток, и, наконец, последние лужицы стекли в дренажные отверстия. Воздух в камере был влажным, спертым, но это был воздух.

Только тогда Ростовцев изнутри отдраил внутренний люк. Мы молча, синхронно, скинули тяжелые шлемы, глотнув желанного воздуха. Потом принялись отстегивать баллоны. Снаряжение с глухим стуком упало на решетчатый пол отсека. Теснота батискафа, заставленного приборами, стала еще ощутимее.

Михаил Иванович смотрел на нас вытаращенными глазами.

— Братцы! Что… что там было? — выдавил он. — Я услышал какой-то гул, вибрацию… Думал, свод рухнет и похоронит вас! Сижу тут, как прикованный, и жду… Не знаю, что делать!

— Почти так и вышло, — Леха провел рукой по лицу, смахивая соленую воду. — Там, в центре зала, прямо из каменного пола выросла пирамида около 6 метров в высоту. А началось это когда мы диски наши разместили в пазах, ну и нажали на появившийся рычаг. Похоже это был ключ запуска всего механизма.

Ростовцев слушал, затаив дыхание, его взгляд метался от меня к Лехе: — И что же это было? Колонны? Статуи? Что там с этой пирамидой не так?

— Нет! — я покачал головой, пытаясь подобрать слова. — Там куб. Идеальный примерно со стороной 50 см. Сейчас он на самой верхушке этой конструкции почти под самым потолком купола.

Лицо ученого озарилось неподдельным восторгом, смешанным с жадным любопытством.

— Возможно это и есть то, что мы искали! Надо его забрать! Обязательно забрать!

— Забрать? — мысленно, я и Леха одновременно оценили абсурдность этой идеи. — Михаил Иванович, ты слышал? Эта штука едва не раздавила нас! И воздуха у нас оставалось в обрез! Чудом вообще, что мы вернулись.

— Но представьте, какое это колоссальное открытие! — не унимался Ростовцев, жестикулируя в тесноте. — Мы обязаны его изучить!

— Изучить — да. Но не ценой жизни, — мысленно парировал я. Внешне же я тяжело вздохнул и посмотрел на