Дедуган, может, и не мог похвастаться такой скоростью, но он словно предугадывал каждое движение оппонента. Каждый раз изогнутый клинок инквизитора натыкался на причудливую перчатку, и каждый раз избежать захвата Аврелию удавалось лишь благодаря своей скорости. Только вот долго такая пляска продолжаться не может. Я помню, как меня вымотали всего несколько минут в скоростном режиме. Но я, то тогда был здоров, а Аврелий ещё не оправился от ран.

Тем временем характер боя резко переменился, старик теперь не просто отбивал удары. Теперь вслед за блоком следовала почти мгновенная контратака. Вот это да, да дедушка просто играл со своим учеником, что же будет дальше? Инквизитор уже двигается раза эдак в два медленнее, чем раньше, а этот престарелый монстр, напротив, наращивает темп, правда, не за счёт скорости, а с помощью разнообразных хитростей. В ход шло всё, перчатка, кукри, образная железяка в руке, причём каждый такой выпад был, предварял какой-нибудь финт, вскрывающий защиту Аврелия. И всё же, несмотря на подавляющее преимущество чудовищного старикана, инквизитор держался, хотя его ряса уже могла похвастаться десятком других прорех. Проглядывающая сквозь одну из таких прорех повязка набухла от крови. Похоже, от запредельного усилия у инквизитора открылась рана.

Долго этот неравный поединок продолжаться не мог. Аврелий, так или иначе, проиграет, у него просто не хватит сил продолжать бой, а вот его противник словно голем какой-то как двигался, так и двигается. А ведь ему на вид лет эдак шестьдесят. А я-то надеялся, Аврелий хоть немного измотает этого монстра. Развязка наступила неожиданно, подловив инквизитора на несколько неловком замахе, дед немедленно сделал выпад своим кукри переростком. Блокировать этот выпад можно было только пистолем, что Аврелий и сделал, только вот это было ошибкой.

Крутанув в воздухе рукоять своего оружия, старик захватил пистоль инквизитора и одним рывком отправил его в полёт. Впрочем, Аврелий не растерялся, а может,, и вовсе заранее спланировал этот момент, во всяком случае вместо того, чтобы отступить, он ударом отбросил бронированную руку старикана, обратным движением заблокировал удар кукри и неожиданно резво сократил дистанцию почти до дружеских объятий. Только вот объятья эти не были дружескими, удар локтем в нос, коленом под дых. Ай да Аврелий, одолел, таки старика, а сам то плакался перед боем. Неужто всё ради того, чтобы покрасоваться после победы. Почему после победы? Так, после таких ударов не встают...

Всю глубину своих заблуждений я осознал почти мгновенно. Связка ударов должна была продолжаться, только вот дед вместо того, чтобы согнуться, хватая ртом воздух, одним рывком отшвырнул от себя инквизитора, ухитрившись в воздухе полоснуть его по горлу своей монструозной перчаткой. Брызнула кровь. Аврелий рухнул на песок, зажимая рану на горле. А я как идиот смотрел на сочащуюся сквозь пальцы инквизитора кровь. Вот тебе и тренировочный поединок. Вот оно значит как, вырваться из застенков безумного епископа просто для того, чтобы нелепо умереть в поединке с престарелым гадом.

Боже! Этот седой монстр идёт сюда. Шипастая перчатка роняла тяжёлые густые капли на песок. Эта кровавая капель вводила в транс почище, чем проповеди расплодившихся в последнее время гуру. Липкие, холодные пальцы страха сжали сердце и разум. Так, я и стол не в силах пошевелить рукой или ногой от страха, а сердце, пропустив десяток ударов, бешено заколотилось в груди, разгоняя кипящую от адреналина кровь по телу. Когда до жуткого старца осталось всего несколько метров, незримые цепи, сковавшие тело, лопнули, оставив после себя лишь звон в ушах, сквозь который не мог прорваться ни один посторонний звук, кроме тех, что порождало моё собственное тело. Окончательно рехнувшееся сердце билось так, будто возомнило себя движком гоночного автомобиля.

Ну, уж нет! я не хочу умирать! В отличие от казематов епископа я несвязан, более того, даже оружие при мне. Эта мысль, словно катализатор, заставила затопившее сознание море ужаса обернуться всепоглощающей яростью. Мир окрасился в красный, а время словно бы умерло, а я, ничего не соображая от гнева, рванулся навстречу ужасному старику. Липкий и вязкий как патока воздух упорно не желал пускать меня дальше, но кипящий в груди гнев не давал мне отступить. Рапира с отвратительным скрежетом покинула ножны, рассекая воздух, словно горячий нож - масло. Сквозь пелену гнева я успел подивиться этому факту. А затем стало не до этого. Секущий удар в шею старикан заблокировал перчаткой, с какой-то непостижимой лёгкостью. Ответный выпад кукри едва не оставил меня без руки. Изогнутое лезвие полоснуло по рукаву, содрав со стальной пластины кожу. Мучительно, медленно вернув рапиру, я попытался достать врага колющим в шею. Блокировать этот выпад он просто не мог, я двигался слишком быстро.

Укол! Тонкое жало рапиры впилось в сухую плоть старика, но вместо того чтобы пробить горло и расщепить шейные позвонки, оно лишь разрубило кожу, пройдя в паре сантиметров от позвоночника. Он увернулся! Пусть не до конца, но смертельный удар превратился в просто опасную рану. Больше ничего сделать я не успел. Резкая боль обожгла шею, нечто обжигающе холодное проникло в тело, целенаправленно прорубая себе дорогу сквозь мышцы и сухожилия. Ослепительная вспышка боли, когда ледяное нечто столкнулось с позвоночником. Мир вокруг завертелся перед глазами, словно в замедленной съёмке пронеслось моё обезглавленное тело. Тонкая пока ещё струйка крови неторопливо выползала из перерубленной шеи. Не было больше ни боли, ни ярости, только какое-то запредельное чувство завершённости и неожиданная печаль по глупо потерянной жизни.

***

- Вставай, хватит притворяться, — Произнёс старик, зажав рану на шее правой рукой. Кровь толчками просачивалась сквозь пальцы, впрочем, длилось это очень недолго.

- Мне нужна помощь, — произнёс Аврелий, поднимаясь с