— Лютик наш ещё и мастерица по зачарованию, — комментирует Лучеслав. — Всех нас одарила своими рукодельями.

— Это браслет «Застывающая кровь», он быстрее заживляет раны, — слышу её тихий голосок. — Тебе по смелости, мне по спокойствию.

Ну и выразилась. В глаза не смотрит, щёки розовые у крошки. Ох и застеснялась.

— Спасибо большое, Люта, — благодарю, надевая на запястье сразу. — Что тогда спасла, что сейчас переживаешь.

Кивнула, отвернулась, к берегу пошла. Витязи посмеиваются. А Лучеслав мне на ухо шепчет:

— По секрету скажу, братец, что влюбилась она в тебя. Если бы не княжий приказ, так бы и поехала с тобой к тем жрецам. Это потом весть пришла, что скончался ты. А вышло, что пустое всё. Ты только её не обижай, если не мила, не говори ей прямо.

— А то прибьёт, — выдаёт во второе ухо Деян. — Люта в гневе Лютая. Это мы её иногда зовём Лютик, что цветок. Но не стоит обольщаться, то скорее — ирония.

Пожимаю плечами. Даже не знаю, что сказать. Это просто милый ребёнок. Ну ладно, подросток.

Впечатлённый такой реакцией туляков, я позабыл о княгине Юсуповой. А зря.

Вышла бабуля из–за бастиона, как мегера. И в мою сторону направилась!

— Как поживаешь, расскажи? — Спрашивают туляки, обступив меня.

— О себе поведай, — перебиваю друг друга. — Всё интересно.

Даже рот не успеваю открывать. Как дети малые!

— В гости к нам давай, — хлопает по плечу Лучеслав. — После бала собирайся, если дел никаких. Лютик будет рада, у её мамки поместье огромное. А мы там рядышком при княжеском дворце.

— Братцы, братцы, подождите, — перебиваю, глядя на бабулю.

Оборачиваются, проследив взгляд. Бабке до нас уже меньше тридцати метров осталось!! Спалила меня, к гадалке не ходи.

— О! Это ж вдова князя Юсупова, кажись, — выдаёт Лучеслав. — Мужа со свету сжила, теперь разгуливает счастливая.

— Она, она, — соглашается Деян. — Не смотрите так на неё, а то оскорбится.

— Аки честь, на задний двор старая ведьма вышла, — комментируют и другие бойцы.

— Спасайте, братцы, за мной она идёт, — стону я. — Мне надо от неё смыться да поскорее.

— Не беда, сейчас Лютик её и поджарит, — усмехнулся Лучеслав.

— Решим, Ярослав, уходи, позже свидимся, — говорит вполне серьёзно Деян и кивает витязям, те разворачиваются и к ней.

— Ваша светлость! — Восклицает Лучеслав. — Краше вас на этом балу разве что Василиса…

— Брысь, чернь! — Шипит бабка, быстро распознав подставу. — Ярослав! Мальчик мой, куда ты уходишь⁈

Спешу со всех ног в сторону двора. Стыдно перед туляками, блин! Не то слово.

Там тоже площадь, в основном гвардия всякая собирается, но и господские костюмы мелькают. Пятьдесят метров ускоренного шага и по широкой лестнице взлетаю. Заныриваю под арку и оказываюсь в большом зале. Сразу окунаюсь в атмосферу празднования. Музыка играет, слуги с подносами лавируют меж господ.

Стремлюсь дальше, углубляясь в зал.

— Господа! — Слышу старческое, но мощное. — Повторяю, через сорок минут открытие, просим всех в Главный зал!

А всем плевать. Как стоял гам, так и стоит. Только некоторые просачиваются дальше. Я с ними и ухожу, чуя, что старую ведьму надолго тульские витязи не задержат.

Следующий зал ещё больше, здесь по стенам беломраморные скульптуры обнажённых женщин и мужчин в натуральную величину. Сорок штук насчитал, и восхитился натуральностью. Одним гостям плевать, идут мимо, а другие рассматривают. Женщины хихикают, девочки смущаются. Выходы в три стороны. Ещё подобные залы виднеются, в одном картины огромные и мелкие, в другом — театральное представление на постаменте. Слугу выцепил, спросил, куда идти.

Вышел в холл круглый, через который дальше уже Главный зал, судя по всему. И главу Сосково увидел, стоящего в сторонке и болтающего с двумя респектабельными дядьками, которых я не знаю. Крупный граф Головин в камзоле зелёном в серебре выглядит солидно. Меня сразу узнал.

— Ярослав! — Ахнул. — А ты какими судьбами тут очутился? Слышал, слышал я о твоём чудесном выздоровлении, хотя все тебя похоронить успели. И не сразу поверили в весть от Огарёвой.

Замечательно.

— Доброго здравия, Нерослав, — поздоровался я сдержанно, игнорируя нелицеприятную тему, и этим поклонился. — Господа.

— Позвольте представить… — продолжил учтиво Головин.

Оба графа покривились, когда услышали мой титул. И откланялись, поспешив в зал, где всех собирают. А Головин остался. Посерьёзнел вдруг и зашептал мне:

— От Мыслемира я уже получил весточку. Ты ведь ещё не доложился князю?

— Нет, зачем? — Пожимаю плечами. — Это ваше дело.

— Верно говоришь, Ярослав. Моё. Попрошу тебя держать это в секрете. Со Здеславом сам разберусь. Иначе моя репутация пошатнётся, если ты понимаешь, о чём я.

— Понимаю. Но про поляков забывать не стоит. Они что–то задумали.

— Знаю, давно они зарятся на наши земли, — вдыхает. — Ладно, решили. За помощь твою с меня награда. Говори, чего желаешь? Слышал, ты город затеял, не брешут?

— Нет, я уже начал строительство.

— Удивил, право удивил, — усмехнулся граф. — Так чем тебе подсобить? Золотом?

— Никаких рублей не надо, Нерослав. Мы же друзья, — пою, как раз повод появился набиться в оные. — Рабочей силой, телегами и лошадьми подсоби. За всё заплачу по справедливой стоимости.

— Решим по возвращении. Ты только не говори о предателе, сор из избы не выноси, прошу тебя.

— Не стану. Даю слово.

Пожали друг другу руки. Двинулись в главный зал вместе. А там Головина ещё жена, две дочки и сын дожидаются. Девочкам пятнадцать–семнадцать лет, сыну около двадцати. Все расфуфыренные и сияющие, особенно дочки. Граф перезнакомил со своими, никто нос не покривил. Девочки даже застеснялись.

Главный зал дворца огромен, как два футбольных поля. И светло здесь от люстр магических, как днём. По форме удлинён, потолок на высоте метров десяти, весь исписан барельефом цветным да золотом, ангелочки, облака, крылышки… в общем красотища. Внизу по сторонам колонны мощные, вверху по кругу балкон вовнутрь. С обеих сторон за колоннами арки, ведущие к лестницам наверх, но там сейчас стража стоит, никого не пуская. Всех внизу держат.

Обосновались в сторонке, у колонны стали дожидаться открытия. Ещё совсем недавно полупустующий гигантский зал быстро заполнился людьми. Преимущественно ближе к главному балкону. Появились иностранные гости, которых граф Головин мне сразу и