— Да уж, — тихо буркнул я, глядя на пылающий катаклизм перед собой. — Азарат явно не в бабулю уродилась.

Поразмышлять ещё о всякой фигне она мне не дала. Взревев с нескрываемым наслаждением и злорадством, Шарайнэ распахнула пламенную пасть и бросилась на меня с явным намерением сделать то, о чём я думал буквально недавно — отправить моё тщедушное тельце прямиком в желудок.

Недолго думая, я рванул в сторону, уворачиваясь от раскалённого болида и попутно отстреливаясь булыжниками. Увы, но против такой махины от них было уже маловато пользы. Я видел, как Шарайнэ чуть подёргивается при попаданиях, но какого-то ощутимого результата это не приносило. Возникла мысль достать из загашника рейлган, но я решил, что пользы от него будет едва ли больше. Совокупная температура от выстрела и жара Шарайнэ просто испарит обычные гвозди на подлёте. Для такого сражения нужны снаряды покачественней.

Поняв, что ей не хватает скорости, чтобы меня достать, старуха взревела и раскинула крылья, выпуская вокруг себя огромное облако чистой маны. А после раздался взрыв.

Небо превратилось в настоящее море огня, обрушившегося на всё, до чего могло дотянуться. Взрывная волна завертела меня как пушинку, вновь испытав защиту на прочность, и я, недолго думая, опрокинул в себя несколько пузырьков с ядом, надеясь получить эффект восстановления маны. Короткая, но интенсивная стычка начала сказываться на моём запасе.

Краем глаза я оглядел округу и неодобрительно нахмурился. Прекрасный парк, разбитый у подножия Университария, превратился в развороченное и дымящееся месиво с очагами пожаров. Из самой Башни, зияющей провалами разбитых окон, вырывались языки пламени и густой чёрный смрад. Шарайнэ не щадила ни своих, ни чужих. Там явно были жертвы. И мне оставалось только надеяться, что среди них не оказалось моих девочек.

Пора было заканчивать этот балаган. Если внизу есть погибшие, то лишь мы с Эрмитом сможем им помочь.

Легри сказала не сдерживаться. А значит, она считала, мне по силам щёлкнуть старую грымзу по носу и осадить её раздутое самомнение. И, если не лезть ей в брюхо, мне в голову приходило лишь одно заклинание, способное на это.

Иммунитет к магии? Что-ж, есть мнение, что он не сильно ей поможет.

Удовлетворённо отметив, что восстановление маны приятно ускорилось, я начал набирать высоту и Шарайнэ устремилась за мной.

— НУ КУДА ЖЕ ТЫ, АСАНИ⁈ — взревела она, выпустив вослед сотни фейрболов, бросившихся на меня словно ракеты с самонаведением. — ГДЕ ЖЕ ВЕСЬ ТВОЙ ГОНОР И СПЕСЬ⁈

Я не стал тратить силы на ответ. Вместо этого я просто создал парочку шаровых молний, которые начали вгрызаться своими разрядами в подлетавшие сгустки огня, и продолжил набирать высоту.

Как бы я ни был уверен в своём нынешнем контроле данной техники, мне не хотелось рисковать жизнями людей внизу, если что-то пойдёт не так.

Когда расстояние до города внизу показалось мне достаточным, я остановился и обернулся к Шарайнэ.

— ЧТО ТАКОЕ? ЗАКОНЧИЛИСЬ ИДЕИ? — злорадно рыкнула она, сравняв высоту.

— Собираюсь преподать вам последний урок, магистр, — сухо ответил я. — Надеюсь, вы услышите его ясно и чётко.

Для подстраховки заранее сжав лежавшие в левом кармане Мастерские дайсы, я вытянул свободную руку в её сторону и мана хлынула сквозь меня бурным потоком, вливаясь в создаваемое заклинание.

Узкий конус «Громогласности», до одури напитанный практически всей доступной мне силой и нацеленный в широкую грудь драконессы словно луч прожектора. Даже если попытается увернуться — не успеет. Уж больно здоровенная и неповоротливая туша. А расстояние достаточное, чтобы её магический иммунитет перестал иметь значение.

Молния, готовая в любой момент сорваться с небесного поводка. Но в этот раз я собирался применить её немного иначе, надеясь таким образом усилить эффект.

Вероятно, Шарайнэ заподозрила неладное, почуяв что-то в моей магии, и дёрнулась в сторону, но было уже поздно.

— THUNDERSTRUCK!

Везде чудовища! Интерлюдия

В последнее время Фирош просыпался по утрам с ощущением болезненной пустоты. Хотя окружающие убеждали его в обратном, ему казалось, что некий кусок его жизни, какой-то важный кусок, бесследно пропал. У него не было тому подтверждений или доказательств, но несколько осенних недель в его памяти были покрыты вязким и зыбким туманом. Он словно бы и помнил их, но не мог выудить из этого тумана ни единой чёткой детали. Какого-нибудь разговора с магистрами или другими подмастерьями, своего решения или поступка. Всякий раз, когда Фирош проматывал эти дни в голове, они казались ему пустыми и обезличенными, слишком однообразными и упрощёнными.

Порой Фироша посещало чувство, что он не на своём месте. Что он должен быть сейчас не в Башне, а где-то ещё, далеко отсюда. Иногда эта мысль настолько настойчиво свербила у него в голове, что доводила практически до исступления. Фирошу хотелось бежать сломя голову, не разбирая дороги, и выть на луну. И в такие моменты в его воспоминаниях всплывал смутный образ какой-то девушки. Темноволосой эали с прекрасными пронзительно-зелёными глазами.

Он не мог вспомнить ни её лица, ни имени, но его не покидала уверенность, что девушка дорога для него и ему следует немедленно её отыскать. Быть рядом. Оградить… от чего-то. Но у Фироша не было ни одной зацепки о том, кто она и где её искать.

Весь этот ворох загадок денно и нощно грыз его изнутри, и Фирош постепенно становился всё более угрюмым и отчуждённым. С каждым днём в нём крепла уверенность, что от него что-то скрывают. С кем бы он ни пытался завести разговор о событиях тех подозрительных недель, беседа всегда выходила невнятной. Другие подмастерья старались как-то увильнуть от разговора или отделывались фразами не менее туманными, чем воспоминания самого Фироша. Магистры же и вовсе недоумённо пожимали плечами на его расспросы и жалобы, советуя вернуться к магическим изысканиям и не задумываться о всяких глупостях.

Один раз ему удалось уговорить магистра Парго заглянуть к нему в голову, но маг разума сказал, что ничего странного там не обнаружил, а виной странных ощущений Фироша стал несвязный ночной кошмар, видимо, оставивший след в его памяти. По словам магистра, скоро он окончательно забудется и мысли молодого мага придут в порядок.

Но Фирош был уверен, что этого не произойдёт.

Раздрай в душе и мрачное настроение начали сказываться на его успехах. Личный ученик архимагистра Шарайнэ стал небрежен и неосторожен в работе, начал забывать поручения и порой даже пропускал общие занятия в лекториях. Он понимал, что это неправильно, и