— А теперь я! — грустно, но воодушевленно сказала Лилит, смело проходя мимо меня и бахаясь плашмя прямо на грядку с металлическим кабачком. Не успел я даже каркнуть от такой неожиданности, как с громким «пуф» раздался взрыв, в результате которого тело суккубьего гомункула подлетело на метр с лишним в воздух, а затем бахнулось назад в той же позе. Без движения.

Почесав щеку, я продолжил наблюдение.

— Не умерла… — подавленно пробубнила девушка, оставаясь в той же позе. Будучи аккуратно перевернутой на спиной осмелевшей метлой, она продемонстрировала полное отсутствие каких-либо повреждений, кроме подло обманутых ожиданий и надежд на лучшее. Останков кабачка не наблюдалось вообще.

— И что это было? — задумчиво пробормотал я, находясь в сомнении и настороженности.

— Неудача… — с надрывом сообщила мне суккуба. Вставать она явно не собиралась.

Конечно, искушение воззвать к богам, чтобы те дали немедленное пояснение, благо продолжают сраться в моей спальни как две цыганки, было велико, но… этого делать я не стал. Во-первых, принципы. Во-вторых, Лючия сейчас обесточена, а Вермиллион занят так, что будь у него четыре задницы вместо четырех лиц — из каждой бы шёл дым. В-третьих, как это не странно, но постельные забавы и нежная дружба вовсе не дают старине Джо гарантию, что по первому свистку могущественные силы придут к нему на помощь в любом деле. Скорее всего дадут по башке, ибо нефиг. Очень их понимаю, сам бы делал также.

— Вставай, нечисть, — обратился я к своей временно нефункциональной любовнице, — Давай проведем расследование.

Гомункул притворилась мертвой, а я, пожав плечами, принялся колдовать. Хорошо быть магом, мы умеем использовать магию. Запустил сканирующее заклинание, да жди, где оно споткнется о похожий инертный предмет. Люди так не умеют. Волшебником надо родиться! Избранность!

— Едрит мадрид! — удивленно воскликнул я, когда моё колдунство принялось приносить плоды. Инертных к магии фиговин вокруг оказалось не так уж и мало! Не внутри моей территории, а за забором, но, тем не менее!

Тут уж хочешь не хочешь, а возьмешь суккубу и, перекинув её через плечо, пойдешь выяснять, что происходит. Не ну а чо? Она уже один кабачок «обезвредила»…

— Что тебя не убивает, то делает тебя сильнее! — попробовал я приободрить демоницу, похлопав по заду, в ответ на что она лишь тоскливо промычала.

На этот звук из-за внешней стены частокола выглянул заинтересованный Кум, поэтому дальше мы продолжили путешествие втроем. Игоря пришлось отпустить. Нельзя ему далеко от башни…

Фиолетовые овощи с металлическим отблеском росли то тут, то там, причем выглядело это довольно дико. Из земли вырастал короткий гибкий стебель, на конце которого был этот странный овощ. Ничего больше. Ни ростков, ни колосков, ни внятного объяснения происходящему. Мои познания в биологии были далеко не полными, но даже такому далекому от разного аграрного знания человеку было предельно ясно, что таких растений не бывает. Ну, не считая металлического отлива и…

Пуф!

— Я опять жива! — депрессивно поведала в очередной раз подлетевшая в воздух Лилит, самостоятельно упавшая ранее на кабачок.

— Технически, ты не жива, — решил оспорить я её домыслы, — Ты демон, заключенный в искусственном теле.

— Забытый, изгнанный, нетраханный и… даже не желающий трахаться! — захныкала огорченная суккуба, — Я не существую!!

— Тебя просто временно выгнали из зоны комфорта, — возразил я, — Импровизируй. Адаптируйся. Превозмогай.

— Как⁈ Мой смысл жизни отнят!!

— Вот тебе новый. Пошли давить жопами кабачки дальше.

Почему-то альтернатива её не вдохновила, но куда она денется с подводной-то лодки? Демоны не умеют отчаиваться, они просто делают вид!

Спустя три фиолетовых кабачка, мы столкнулись с конкурентом. По полям вокруг Липавок бродила грустная Знайда и тоже била кабачки, тяпкой. Там, то есть возле деревни, они росли куда гуще, чем возле моей башни, так что девушке не требовалась помощь магии, чтобы обнаружить легко различимые плоды. Кажется, её просто забавляли «пуфы»…

Так и оказалось.

— О! — заметила нас фигуристая деваха, распрямившись после очередной расправы над подозрительным объектом.

— Привет! — сделал я ей ручкой, — Ты это чего?

— Да вот… — неопределенно шевельнув левой грудью, поведала труженица мотыги, — Ну…

Кум подошёл к ней, и девушка рассеянно почесала животное за ухом, от чего огромный черный бык счастливо зажмурился как огромный кот. Я терпеливо ждал ответа, Лилит индифферентно свисала с плеча, не желая социальной активности.

— Волшебник Джо, — наконец, разродилась Знайда, — Найди мне мужика, а?

— Кхе! — поперхнулся я, — А чего старый-то?

— Сломался, — поведали мне таким грустным тоном, что даже депрессивная суккуба на плече ревниво завозилась, — Он как Кума видит, у него потом три дня не стоит. А Кумушка ко мне каждый день приходит… Выгнала я его. Вот только что. Соседи помогли.

По неизвестным мне причинам Знайду в селе начали сильно уважать с тех самых пор, как мы изгнали отсюда её неправедного дядьку, Богуна. Теперь же выяснилось, что это уважение вообще, кажется, не имеет каких-либо границ, ибо мужем у нашей простоватой, но далеко не простой крестьянки был аж целый сын мельника, а мельник, наряду с кузнецом — лицо первостепенной важности в деревне. Нет, повод, конечно, весомый, но…

— Где ж я… — оборвав себя на полуслове, уточнил, — Тебе какого мужика надо?

— Это… — озадачилась интервьируемая.

Знайда — женщина шикарная. То есть и лицо красивое, и грудь прямо ух, и таз с бедрами. Кустодиевская красавица, что и танк на скаку остановит, и горящую избу мотыгой разобьет, но не в этом дело, а в том, что неторопливость её ума придает этой деве определенный шарм. Но только среди мужиков.

— Да чего тут, — зашевелилась у меня на плече суккуба, — Даже я знаю. Хозяйственного и чтоб хер работал, чего еще надо.

— Во! — обрадовалась крестьянка под довольное мычание Кума, которого еще раз почесали.

— Ничего не обещаю, но поищу, — решился я. Техническое задание легкое, связи у меня есть, так чего бы и нет?

— Только это… — неожиданно заморгала Знайда, — На сносях я.

Вот те раз. Даже бык поперхнулся.

— От прежнего? — решил уточнить я.

— Не знаю, — честно ответила мне девица, с надеждой глядя на меня своими